Замечательная открытка! Текст на ней прекрасен сам по себе. А ещё он повод поговорить о том, чем же был курорт Кранц (нынешний Зеленоградск) 120 лет назад для подданных Российской империи…
Итак, читаем…
Кранц. Вид на отель «Монополь». Почтовая открытка, издательство Густава Нёте.
Lieber Сероша! Empfangen die herzliche Geburtstags
Cranz d. 26.8.03
Wünsche u. Grüße von den 3 Cranzer Flundern, die dieses Jahr von Kummer wirklich ganz salzig sind. Die schöne Briefe ist Ihnen hoffentlich allen gut bekommen und denken Sie bitte fortan stets in freundlichem Sinne an Deutschland und seine Schönheiten. Sie kennen mein Vaterland jetzt besser schon als ich, die darin geboren. Aber unser armseliges Ostpreußen ist auch nicht zu schlecht. Die Seeluft stärkt und erfrischt sonst kämen wohl kaum alle Jahre So sehr viele Russen her. Man hört fast nur russisch sprechen, man hat sogar russische Theaterabende arrangierrt. Wir hatten auch ein Kostümfest, 2 Badefeste — kurz Abwechselung In Fülle. Wenn Milde kommt wirds leider Öde sein, dann sind die Saisons vorbei. Ihnen in Unserem Namen nur Gutes wünschend, Grüßt Sie, die Brüder u. Ар. Nic.
Ihre Luitgard Hein
Оборотная сторона открытки. Кстати, эта открытка почту не проходила, и, видимо, была вручена «Сероше» лично в руки, либо отправлена в почтовом конверте…
Кранц 26.08.03
Дорогой Сероша! Примите сердечные пожелания и поздравления с днем рождения от 3 кранцевских камбал, которые в этом году от печали стали действительно солёными. Надо надеяться, вы все получили прекрасное письмо и, пожалуйста, с этого момента всегда думайте с дружеским чувством о Германии и её красотах. Вы уже знаете мою страну лучше, чем я, та, кто в ней родилась. Но и наша бедная Восточная Пруссия не так уж плоха. Морской воздух укрепляет и освежает, иначе каждый год не приезжало бы сюда так много русских. Здесь слышна почти только русская речь. Здесь даже устраивались вечера русского театра. Еще у нас был костюмированный праздник, 2 праздника купания — короче говоря, развлечения в изобилии. К сожалению, когда наступит конец сезона, здесь станет скучно. От нашего имени желаем Вам всего только самого лучшего.
Привет Вам, братьям и Ап. Ник.
Ваша Луитгард Хайн
(перевод с немецкого Маргариты Адриановской)
А теперь давайте полистаем «Путеводитель по Кёнигсбергу и прилегающим морским курортам для русских путешественников», изданный в 1912 году. Да-да, сто с лишним лет назад в Кёнигсберге для туристов из России неким Михаилом Канторовичем печатался специальный путеводитель на русском языке, распространявшийся бесплатно, то есть даром, в крупных магазинах и отелях города. Нам пришлось исправить некоторые орфографические ошибки, которые, как заявлял издатель, «неминуемо сопутствуют изданию, в особенности если таковое печатается на русском языке в немецкой типографии», ну и адаптировать текст к современным правилам русского языка.
Реклама курорта Кранц из «Путеводителя для русских путешественников», 1912 год.
«Кто из путешественников не знает морского курорта „Кранц“? На этот вопрос можно только утвердительно ответить: все его знают. Мы могли бы собственно при описании Кранца ограничиться кратким его описанием, являющимся ежегодным материалом всевозможных русских изданий.
Описание это гласит:
„На расстоянии получаса езды от Кёнигсберга и 2 1/2 часов от русской границы Вержболово лежит известный остзейский морской курорт Кранц, каждое лето весьма охотно посещаемый тысячами русских со всех уголков России. Статистика последних лет, показывающая необыкновенный рост сезонных посетителей (в 1907 г. до 15000 чел.), уже сама говорит за то, что Кранц, как морской курорт, отвечает всем потребностям избалованного приезжего, который за одно там наслаждается соединенным целебным действием морского и богатым озоном лесного воздуха.
В природном отношении Кранц может конкурировать со всеми другими остзейскими курортами, ибо расположен в высшей степени живописной окруженной лесом и озерами полос и приезжему предоставляется возможность ежедневно делать интересные во всех отношениях прогулки и видеть чудесные уголки. Что касается санитарного устройства Кранца, то оно во всех отношениях совершенно: все дома снабжены водопроводом, ключевой водой; в Кранце находится также новейшей системы канализация. Большие <со> всем комфортом обставленные купальни делятся на мужское, дамское и семейное (Familienbad) отделения; одно только переустройство этих купален стоило до 75,000 мар.; кроме того в специальном помещении имеются теплые, грязевые и все прочие медицинские ванны.
Жизнь сама по себе в Кранце очень дешева и уже за 4—5 марок в сутки можно порядочно устроиться; полный пенсион в первоклассной гостинице стоит 6—7 марок. Желающим ближе познакомиться с Кранцем, Управление Курорта (Badeverwaltung Cranz, Ostseebad) высылает подробные проспекты бесплатно.“
В дополнение к вышеозначенному краткому описанию морского курорта Кранц мы можем сделать ещё следующее дополнение: Кранц находится на расстояние всего 28 километров от Кёнигсберга, каковые достигаются ж. д. в 35 минут. Необыкновенно близкое соседство моря с лесом, делает существование ветра редким явлением и прогулки поэтому в Кранце отличаются своею приятностью. Весьма интересны так называемые «Ausflüge» <загородная прогулка. — admin> в Kurische Nehrung <Куршская коса. — admin> с его превосходными буквально живописными видами природы и окрестностей; прогулки эти делаются пароходами, ежедневно отправляющиеся из Кранц-Бека (5 минут езды по ж. д. из Кранца) в ближайшие окрестности Мемель, Шварцорт, Нидден и т. п. В самом Кранце существуют необыкновенно строгие санитарно-гигиенические условия, могущие удовлетворить любого, даже капризного, морского гостя; не только электрическое или газовое освещение, находящееся в любом Кранцевском доме, но канализация и водопроводы, составляющее редкость морских курортов, делают пребывание в Кранце особенно приятным. Прекрасно устроенные мужские, дамские и фамильные купальни к услугам публики, также теплая купальня в специальном здании. Следует в данном случае отметить, что так называемые „Moorbäder“ <грязевая ванна. — admin>, приписываемые врачами больным ревматизмом и т. п. болезнями, составляют специальности морского курорта Кранц.
Расписание поездов Кёнигсберг — Кранц, 1912 г. В сезон, в воскресенье, до Кранца ходило 26 поездов.
Расписание поездов Кранц — Кёнигсберг, 1912 г.
Расход этого рода ванн наибольший среди всех остзейских морских курортов. Жизнь в Кранце не дорога. Цены в пансионатах и гостиницах составляет среднее между 4 и 7 марками. Квартиры весьма дешевы. В прошлом 1911 году в Кранце жило около 14 1/2 тысяч курортных гостей. Главных сезонов в Кранце два; первый считается с 15 июня до 31 июля, второй с 1 августа до 15 сентября. После 15 сентября пребывание в Кранце бесплатное.
В заключение настоящего описания мы приведем ряд адресов, интересных для всякого кранцевского обывателя.
А п т е к а — Кёнигсбергерштрассе 4, около почты, телефон 28.
В р а ч и :
1) Папендик — Кёнигсбергерштр. 68, телефон 36;
2) Шуберт — Штрандштр. 12 а.
З у б о в р а ч е б н ы й к а б и н е т Л. Рудберг — Кёнигсбергерштрассе 5.
М а с с а ж и с т ы :
1) Зеддик — Кёнигсбергерштрассе 45/46;
2) Пиотровская — Кёнигсбергерштрассе 22;
3) Пальке — Гейнрихштр. 8;
4) Шлик — Блюменштрассе 5.
П о ч т а и т е л е г р а ф — Кёнигсбергерштр. 3.
Г о с т и н и ц ы :
Гроссес Ложир Гаус — Остзее Отель — Штранд-Отель — Монополь — Шлосс ам Меер и др.
За пребывание в Кранце более трех дней каждый обязан платить так называемую курортную таксу (Kurtaxe) в следующем размере:
Один человек за одну неделю — 4 м., за две — 7, за шесть — и более 6 недель 15 марок; фамилия <семья. — admin> платит за одну неделю 7 м., за две — 12, за шесть — 18 и более 6 недель 24 марки.
Пребывание в Кранце после 15 сентября бесплатное.
Теплые ванны стоят до обеда 1 мар. 20 пф., после обеда 1 м., дети до 10 лет платят 60 пф., медицинские ванны имеют разные цены. Холодные морские купанья I кл. 40 пф., II кл. 30 пф. Абонемент на 10 раз для 1 кл. — 3.50, II кл. 2.50 мар.»
Как мы видим, фройляйн (или фрау?) Хайн (которая вряд ли читала «Путеводитель…») не преувеличивала, говоря, что в Кранце повсюду слышна русская речь… Если верить статистике, приведённой в «Путеводителе…», то 14407 русских туристов, побывавших в Кранце в сезон 1911 года — это просто колоссальная цифра, при том, что всё население Кранца, к примеру, в 1905 году составляло всего 2598 человек. Насколько я понимаю, учёт отдыхающих вёлся Курортным управлением на основании оплат курортного сбора. Приезжие, посетившие Кранц вне сезона, могли и не учитываться в приведённой статистике. Иными словами, на каждого жителя в сезон (три месяца, с 15 июня по 15 сентября) приходилось почти два «курортных гостя» из России. Если же задуматься, что российские подданные были не единственными отдыхающими, то можно поразиться количеству номеров в гостиницах и частном секторе, или же усомниться в достоверности приведённых в «Путеводителе…» цифр…
Несколько лет назад я выкладывал почтовые открытки, отправленные участниками боевых действий Русской императорской армии на территории Восточной Пруссии. Ещё раз публиковать сами открытки смысла нет. Поэтому приведу лишь то, что написали корреспонденты своим адресатам в России.
Итак, первая карточка была отправлена 11 (октября?) 1914 года (по старому стилю) в Петроград:
Из армии
Петроград
Большой пр. 106
Петроградская сторона
Г-ну Лусу
Здравствуйте!
Письмо получил вчера, после долгого промежутка. <…> Всё уже вам известно из газет. Впечатления войны шикарны, особенно под пулями и шрапнелью; как я не убит не знаю, верно не суждено.
Были дожди, да и грязновато, особенно в России. <…> тут живется ничего (?), работы у меня достаточно, да <…>. В общем хорошо, ну так ничего нового. Пока (?) чай с печеньем … офицера (?).
Газет не надо, так как поздно получаются (?), да и … полковая газета…
Мне пока ничего не надо.
Поклон Эльзе, … Марии…
11 … 1914
Письмо Эди получил.
Вторая открытка ушла в Москву месяцем позже, 11 ноября 1914 года:
Москва
3 Мещанская, д. 10
Марии Филипповне Лещенко
11/XI
Дорогая Маруся!
Эта открытка куплена в магазине, который отмечен на обороте. Будь здорова и весела в надежде на скорое возвращение. Ещё одна такая большая победа и я дома.
Целую
Костя
А теперь давайте прочитаем стихотворение Николая Гумилёва, поэта-акмеиста и знаковой фигуры «серебряного века», начавшего войну вольноопределяющимся Уланского Её Величества лейб-гвардии полка в Восточной Пруссии и закончившего её в чине прапорщика «бессмертным» гусаром Александрийского полка и дважды Георгиевским кавалером. Называется оно «Наступление»:
Та страна, что могла быть раем,
Стала логовищем огня.
Мы четвертый день наступаем,
Мы не ели четыре дня.
Но не надо яства земного
В этот страшный и светлый час,
Оттого, что Господне слово
Лучше хлеба питает нас.
И залитые кровью недели
Ослепительны и легки.
Надо мною рвутся шрапнели,
Птиц быстрей взлетают клинки.
Я кричу, и мой голос дикий,
Это медь ударяет в медь,
Я, носитель мысли великой,
Не могу, не могу умереть.
Словно молоты громовые
Или волны гневных морей,
Золотое сердце России
Мерно бьется в груди моей.
И так сладко рядить Победу,
Словно девушку, в жемчуга,
Проходя по дымному следу
Отступающего врага.
Стихотворение написано в октябре 1914 года. И, конечно же, ни Гумилёв не читал открыток, о которых мы говорили выше, ни писавшие эти открытки не читали «Наступления». При этом в этих трёх текстах — стихотворении и двух открытках — есть чуть ли не точные совпадения даже не то что по смыслу, а буквально до конкретных слов…
«Кровавые эти недели ослепительны и легки» и «впечатления войны шикарны».
«Надо мною рвутся шрапнели» и «под пулями и шрапнелью».
«Верно не суждено» и «я… не могу, не могу умереть».
«Проходя по дымному следу отступающего врага…» и «ещё одна такая большая победа»…
Если задуматься о том, что и открытки, и стихотворение Гумилёва ограничены определёнными — одни эпистолярными, а другое поэтическими — рамками, то становится очевидным, что все трое описывали свои сверхсконцентрированные ощущения от происходящих событий, участниками которых они являлись.
Начавшаяся война с Германией вызвала небывалый подъём патриотизма среди всех слоёв населения Российской империи — от дворянства до рабочих и крестьян. Настроение российского общества в 1914 году было сродни некой эйфории, патриотическому экстазу.
«Русской армии артисты Москвы». Агитационный плакат.
Творческая интеллигенция, будучи неотъемлемой частью российского общества, также не избежала влияния этого экстаза, а где-то даже и подливала масла в огонь патриотического костра. Не у всех, правда, это получалось так же удачно с художественной точки зрения, как у Гумилёва, и многие поэты и писатели впоследствии старались не вспоминать лишний раз тот свой «патриотизм». Здесь можно вспомнить Максима Горького, подписавшего воззвание «По поводу войны. От писателей, художников и артистов», написанное Иваном Буниным и опубликованное 28 сентября 1914 года в газете «Русское слово», и потом сожалевшего об этом. Или Георгия Иванова, стыдившегося своих «патриотических» стихов.
Эйфории поддались не все. Поэт Максимилиан Волошин написал письмо (правда, уже в 1916 году) военному министру Сухомлинову с отказом от прохождения военной службы: «Мой разум, мое чувство, моя совесть запрещают мне быть солдатом. Поэтому я отказываюсь от военной службы. <…> Как поэт, я не имею права подымать меч, раз мне дано Слово, и принимать участие в раздоре, раз мой долг — понимание. <…> Я знаю, что своим отказом от военной службы в военное время я совершаю тяжкое и сурово караемое преступление, но совершаю его в здравом уме и твердой памяти, готовый принять все его последствия.» До суда дело не дошло — Волошин получил освобождение от службы из-за былой травмы руки.
Зинаида Гиппиус и Дмитрий Мережковский также оказались среди пацифистов. Но таких было абсолютное меньшинство…
Александр Блок, в самом начале войны в телефонном разговоре с Гиппиус произнёс: «Война — это прежде всего весело!», и даже собирался идти добровольцем на фронт. По словам той же Гиппиус, её «страшило, что он увлечётся войной, впадет в тот неумеренный военный жар, в который впали тогда многие из поэтов и писателей». В 1916 году Блок писал по поводу возможной своей мобилизации: «Я не боюсь шрапнелей. Но запах войны и сопряженного с ней – есть хамство. <… > эта бессмысленная война ничем не кончится. Она, как всякое хамство, безначальна и бесконечна, без-о′бразна.» Но это, повторюсь, уже 1916 год…
Блока всё же мобилизовали летом того же 1916-го, но на фронт он не попал, а служил в инженерных войсках. А вот Владимиру Маяковскому в 1914-м, хотя он и «пошёл записываться добровольцем», отказали. Из-за неблагонадёжности…
Анонс выставки картин русских художников «старой и новой школ» в Музее изящных искусств им. Александра III на Волхонке (сейчас ГМИИ им. Пушкина) в пользу семей лиц, призванных на войну. Вход 50 коп. Для учащихся — 25 коп. 1915 год.
Справедливости ради стоит сказать, что Гумилёву всё же не пришлось одному отдуваться за всех своих собратьев по литературному цеху. Правда, большинство его коллег проходили службу либо санитарами (как Сергей Есенин, Александр Вертинский, Константин Паустовский, Саша Чёрный, Казимир Малевич или Михаил Булгаков), либо служили в запасных или нестроевых частях (как Велимир Хлебников, Анатолий Мариенгоф и тот же Блок), либо были военными корреспондентами (как Валерий Брюсов, Михаил Пришвин, Алексей Толстой или Сергей Городецкий).
«Прежде веселили. Теперь защищаем.» Плакат «Российского общества варьете и цирков» с призывом жертвовать средства семействам павших воинов-артистов. 1916 год.
Но были и те, кто принимали непосредственное участие в боевых действиях. Это и поклонник Гумилёва поэт Николай Тихонов (служил гусаром, был контужен). Михаил Зощенко начал службу вольноопределяющимся, дослужился до звания штабс-капитана, был ранен, отравлен газами, награждён несколькими орденами. В качестве вольноопределяющегося побывал на фронте (правда, недолго) в составе автомобильной части Вадим Шершеневич. В Восточной Пруссии был контужен художник-авангардист Михаил Ларионов, а в боях с австрийцами получил ранение художник Георгий Якулов (Маяковский писал об этом так: «…выстроились под пулями наши Якулов, <Пётр> Кончаловский. <…> чуть не без ног контуженный лежит <…> Ларионов»). Николай Милиоти, художник-символист, служил артиллеристом и был награждён несколькими орденами. Двумя Георгиями был награждён Валентин Катаев, как и Гумилёв начавший службу вольноопределяющимся и дослужившийся до прапорщика. Получили по Георгию поэты Бенедикт Лившиц и Василиск Гнедов. За спасение раненых с поля боя Георгия за храбрость удостоился и поэт Демьян Бедный, служивший фельдшером.
По всей стране поэты, писатели, артисты и музыканты во все военные годы занимались тем, что собирали средства для солдат, воюющих на различных фронтах, а также находящихся в госпиталях раненых, инвалидов, солдатских сирот и т.д., проводя благотворительные спектакли, концерты, литературные чтения, да и просто жертвуя свои собственные средства. Фёдор Шаляпин, например, как и Александр Куприн, на свои кровные содержал госпитали.
Анонс концертов хора М.Е. Пятницкого с крестьянами в пользу пострадавших от войны в Большом зале консерватории.
Патриотический подъём уже через год, к осени 1915-го, пошёл на спад… В конечном же итоге Первая мировая война, начавшаяся как «Вторая Отечественная», закончилась тем, что подписав унизительный Брестский мир, Россия проиграла Германии, проигравшей эту войну… А вскоре на страну обрушилась не менее страшная и кровавая война — Гражданская…
Памятный знак Николаю Гумилёву в Калининграде. Калининградская область — единственный регион России, на территории которого шли боевые действия во время Первой мировой войны. Установлен в 2001 году на стене Дома искусств. Надпись гласит: «Сыну России, поэту, воину Н. Гумилёву от благодарных потомков. 1886 — 1921».
Какая связь между крымским Коктебелем и посёлком Рыбачий на Куршской косе? Можно ли летать на метле? Кто, установив мировой рекорд по длительности полёта на планёре, получил в качестве приза бюст Ленина?
Об этом и многом другом можно узнать в книге Евгения Дворецкого «Замланд. Кранц и Куршская коса в старых открытках», дополненную и переработанную главу из которой мы и представляем вашему вниманию.
_________________
…Радостный, солнечный снимок — улыбаются все четверо: пилот в кожаной куртке и трое ребятишек в одинаковых пальто, явно братишки. Снимок сделан весной 1926 года на территории планерной школы, в дюнах близ посёлка Росситтен (ныне Рыбачий) на Куршской косе.
Фердинанд Шульц возле планёра «Западная Пруссия» (Westpreussen) в окружении трёх сыновей Фритца Краускопфа. Кранц.
Кто он, этот явно уверенный в себе (известный немецкий фотограф Фритц Краускопф умел схватывать характер человека) авиатор — руки в карманах, но чувствуется, что дети под надёжной защитой? Его имя гремело в 1920-е г.г. в мире воздухоплавательного спорта — Фердинанд Шульц (Ferdinand Schulz). Всего лишь 37 лет прожил на земле и в воздухе человек, которого называли «Икар из Восточной Пруссии».
Он родился в 1892 году в деревеньке Писсау (сейчас Пишево) около Алленштайна (ныне Ольштын) и был старшим из двенадцати детей в семье сельского учителя. С детства любил мастерить что-то своими руками. А в большой семье дети взрослеют раньше: с 12-ти лет жил у родственников в Браунсберге (нынешнем Бранево), где окончил гимназию. Решил пойти по отцовской стезе — стать учителем. Отучившись на подготовительных курсах в Рёсселе (сейчас Решель), поступил в учительскую семинарию в Торне (Торунь). В апреле 1914 года двадцатидвухлетнего парня призвали в армию и Фердинанд попал в один из пехотных полков, расквартированных в Данциге. Война. В первый же день, 1 августа 1914-го года, был ранен под Танненбергом и это оказалось первое из трёх его ранений. Каждый раз возвращался в строй, награждён Железным крестом 2-го класса, с персональной формулировкой «за храбрость перед лицом врага». А в начале 1917 года Шульц пишет рапорт о переводе в авиацию. После окончания курсов воздушных наблюдателей был направлен на Западный фронт, где 2 января 1918 года выполнил свой первый самостоятельный полёт. Этот час стал его боевым крещением как военного лётчика: противники заметили самолёт и начали с земли обстреливать воздушную цель, ранив второго пилота и повредив машину. Шульцу удалось совершить вынужденную посадку на своей территории, а вытащенную затем из двигателя вражескую пулю Фердинанд носил с собой как талисман… До конца войны он совершил 97 боевых вылетов, стал командиром эскадрильи в звании лейтенанта, получив ещё один Железный крест, уже 1-го класса.
Демобилизовавшись, Фердинанд Шульц возвращается к работе учителя. Но небо уже не отпускает…
Как же быть, ведь согласно Версальскому договору 1919 года Германии запрещено строить моторные самолёты? Зато планёры — сколько хотите. И с 1921 года Фердинанд начинает их конструировать и собирать в Кёнигсберге, в мастерской в районе Россгартен. Семь сконструированных им планёров Шульц ласково называл «летающими ящиками» (Flugkisten).
Фердинанд Шульц вместе с планёром движутся к точке старта. Куршская коса.
Но «летающие ящики» нужно где-то испытывать, тем более, что он уже не один, а с товарищами-энтузиастами. Молодёжи надо было где-то учиться. Окрестности около Росситтена оказались очень удобными — песчаный простор и тёплые восходящие потоки воздуха, безопасная стартовая площадка на Чёрной горе. Всегерманская планерная школа в километре от посёлка приняла первых курсантов в 1924 году и за 20 лет здесь получат лётные навыки около тридцати тысяч человек! Пилот и инструктор Фердинанд Шульц оказался не только талантливым человеком в небе, но и на земле — сказались военная и учительская закалки: осталось в воспоминаниях, что каждый выпускник был благодарен ему за «путёвку в небо». А среди тех, кто получил здесь лётную лицензию, были люди, впоследствии ставшие знаменитыми, например, Вернер фон Браун — тот самый, что изобретёт печально известные ракеты Фау-1 и Фау-2.
Фердинанд Шульц на «Летающей метле» (планёре FS-3).Первый всенемецкий чемпионат по планеризму. Росситтен, 18-28 мая 1923 года. Рекламный плакат.
Фердинанд Шульц был пионером немецкого планерного спорта, талантливый самоучка-конструктор аппаратов легче воздуха, пилот и наставник будущих воздушных асов. Он установил несколько мировых рекордов в этом новом виде спорта, а некоторых своих лучших достижений, в частности, по длительности нахождения в полёте (12 часов и 6 минут) и по наибольшему набору высоты (435 метров) добился в октябре 1925 года в Коктебеле, на 3-м чемпионате СССР (!) по планеризму. В качестве приза немецкому рекордсмену вручили бюст Ленина… Тогда в Крым приехали для участия вне конкурса семеро немецких спортсменов, привезли свои планёры. Любопытно, что за несколько месяцев до этого всесоюзного первенства группа советских планеристов побывала на соревнованиях в Германии. Конечно же, наши пригласили немецких коллег приехать в СССР. А за год до поездки в Союз, в 1924-м, Шульц на своём планёре FS-3 (Ferdinand Schulz-3), прозванном «Летающей метлой» (в конструкции планёра использовались еловые доски и солдатские одеяла, а управление осуществлялось с помощью двух деревянных ручек для мётел и ручек от ракеток для настольного тенниса) в полёте над Куршской косой установил мировой рекорд, оставаясь в воздухе 8 часов 42 минуты! При этом Фердинанду иногда приходилось участвовать в соревнованиях вне конкурса, поскольку из-за требований к безопасности его не допускали в основной состав участников.
Как видим, уже через год немцы оказались настолько подготовленными, что им разрешили поехать за границу, в советскую Россию. Из архивных данных узнаём, что ученики мастера не остались без призов, вот так скупо, без подробностей. Зато сам преподаватель выступил более чем успешно: в летопись коктебельского планеризма навсегда вписаны строки об установленных здесь той осенью мировых рекордах.
Но вот о чём я задумываюсь… 1925-й год, молодые и симпатичные, мечтающие о будущем люди — и неважно, что говорят на разных языках — встречаются в честной дружеской борьбе в общем для всех небе, а потом на пьедестале крепко пожимают друг-другу руки, поздравляя с наградами. Пройдёт полтора десятка лет и, наверняка многие из них, пересев в кабины боевых машин, увидят недавних друзей-противников сквозь прицелы авиапулемётов. В схватках не на жизнь, а на смерть, всё в том же бесконечном небе, где места хватило бы всем, будь оно, небо, мирным… Кто-то удостоится золотой звезды Героя, кто-то получит весьма уважаемый Железный крест, а кому-то последним знаком почести станет жестяная звёздочка на столбике или деревянный крест — теперь уже в общей для них крымской степи…
Лётная школа в Росситтене.
Фердинанд Шульц шёл — нет, летел — дальше, и к 1927-му году владел всеми рекордами планеты в данном виде спорта. Судьба часто несправедлива к отважным первопроходцам — на земле ли, в море или в небесной выси: пройдёт несколько лет и Икар из Восточной Пруссии отправится в свой последний полёт… Шульц разобьётся над городом Штум (сейчас в Польше) 16 июня 1929 года. Вместе со своим напарником Бруно Кайзером он принимал участие в торжественном открытии памятника павшим в Первую мировую войну. Пилоты должны были пролететь на моторном самолёте «Мариенбург» над городом и сбросить памятный венок на площадь имени Бисмарка. Но случилось непоправимое — у самолёта подломилась стойка крыла — и вместо венка на городскую брусчатку рухнул «Мариенбург»…
Маркт-платц в Штуме. Обломки самолёта «Мариенбург». 16 июня 1929 г.
Некролог в штумской районной газете, посвящённый Фердинанду шульцу и Бруно Кайзеру. 18 июня 1929 г.
Штум. Бисмарк-платц. Тот самый памятник в честь солдат, павших в Первую мировую войну (автор — известный кёнигсбергский скульптор Станислаус Кауэр), в церемонии открытия которого принимал участие Фердинанд Шульц. Памятник представляет собой фигуру скорбящей солдатской матери. 1930-е г.г.
Штум. Маркт-платц. Открытие памятника Фердинанду Шульцу и Бруно Кайзеру. 1930 год.
Памятник, установленный на месте падения самолёта «Мариенбург» на Маркт-платц в городе Штум.
И ещё: наш короткий, как жизнь немецкого сокола Фердинанда Шульца, рассказ начался со слова «улыбка». Так вот, те люди, которые его знали, говорили, что «железный» по характеру Шульц был человек мягкий и добрый, даже занятия с молодёжью он проводил, улыбаясь. Может, и за это тоже его до сих пор помнит множество людей.
Редкая открытка. Кранц, около Rosen Cafe. Подпись незамысловатая : рекордсмен мира по планерному спорту Фердинанд Шульц в Кранце. Но нам больше интересен тот факт, что на руках у пилота те же дети, что и на первом снимке, ещё один мальчик стоит чуть позади. Их имена Фритц, Ханс-Вернер и Эрнст, фамилия — Краускопф. Да, это дети Фритца Краускопфа. А эффектная дама рядом с героем неба — супруга фотомастера, фрау Краускопф.
К написанию этой заметки, посвящённой одной малоизвестной странице истории Светлогорска/Раушена, меня сподвигла фраза в русскоязычной Википедии о том, что для привлечения туристов в Раушене был построен ипподром. Никаких ссылок на источник (как это часто бывает) приведено не было. Более того, в немецкоязычной статье на эту же тему про ипподром не было ни слова. При этом, к примеру, английская, французская и литовская версии практически полностью повторяли друг друга и русскую версию (понять, какая же версия была первоисточником, а какие являются лишь её переводом, мне оказалось не под силу). Какой-то иной информации о раушенском ипподроме (кроме повторения той самой фразы из Вики) в интернете не нашлось. Но мир не без добрых людей, и на одном из форумов, посвящённых истории Восточной Пруссии, мне посоветовали полистать хайматбриф (периодический журнал) Замландского землячества «Unser schönes Samland» № 203 за 2014 год…
В общем, «лошадиная» тема нашему проекту не чужда, и мы уже писали и о Темпельхютере, и о лошадином рынке в Велау, Поскольку на российской части бывшей Восточной Пруссии было, по меньшей мере, ещё три ипподрома (в Кёнигсберге, Инстербурге и Цинтене), они так или иначе упоминались в различных заметках. Надеюсь, что и публикуемый ниже текст, в основе которого лежит перевод материала из вышеупомянутого номера «Unser schönes Samland», покажется читателям небезынтересным.
______________
Фрагмент плана Раушена. 1910-е годы. Будущий ипподром расположился на восточной окраине курорта.
Ещё до 1920 года на восточной окраине Раушена, на неосвоенных дюнах между береговым обрывом и главной улицей Штранд (сейчас ул. Ленина), появились теннисные корты, спортивная площадка и детская игровая площадка. В брошюре, изданной в 1920 году к 100-летнему юбилею курорта, городские власти отмечали, что «Замландское общество наездников и конезаводчиков» (Samländische Reiter- und Züchterverein) намеревалось создать здесь и поле для скачек.
На городском плане Раушена 1926 года это поле, называющееся Renn- und Turnierplatz (перевести это можно как «место для скачек и турниров»), уже было обозначено. Сейчас на месте бывшего ипподрома (для простоты мы будем использовать этот термин) находится городской парк к востоку от «Янтарь-холла».
Чётких границ у ипподрома не было. Скорее всего, размеры его составляли 300 на 200 м. Покрытием ипподрома был обычный песок. Имелись ли на ипподроме какие-то постоянные сооружения для занятий конным спортом и размещения зрителей, сказать определённо нельзя.
Ипподром находился в правом верхнем углу карты, к востоку от Venusschlucht — Венериного оврага, примерно там, где на карте обозначена спортивная площадка. Фрагмент топокарты масштаба 1:25000. 1935 г.
Можно предположить, что на ипподроме имелось несколько различных площадок для проведения соревнований по довольно большому набору спортивных дисциплин.
Пауль Гузовиус в своей книге «Крайс Замланд» отмечает, что в 1928 году «…состоялись соревнования на живописной площадке близ берега Балтийского моря около курорта Раушен. Раушен имел репутацию лучшего в провинции места для конных спортивных состязаний, сюда охотно съезжались наездники, доставляли своих скакунов. Соревнования здесь неизменно проходили в дружеской доброжелательной атмосфере. Участвовали и местные всадники…». Таким образом, можно предположить, что соревнования, прошедшие 14-15 июля 1928 года, проводились уже не впервые.
Зрители наблюдают за соревнованиями на ипподроме в Раушене. Конец 1920-х — 1930-е г.г.
В сентябре этого же года, в посвящённом конному спорту журнале «Св. Георг» (St Georg), в заметке «Вторые соревнования в Бад-Раушене», отмечалось:
«Как прямое следствие исключительно успешного провинциального турнира в Раушене, «Замландское общество наездников и конезаводчиков» вместе с «Шаакенским клубом наездников» в следующую субботу и воскресенье, 21 и 22 июля, провели второй турнир.
Погода также благоприятствовала этому предприятию; но посещаемость была далеко не такой сильной, как восемь дней назад.
Мероприятие было организовано идеально, на нём царил спортивный, дальновидный дух заводчиков Замланда. Именно этот дух привел к тому, что турнирная площадка в Раушене, которая была создана всего несколько лет назад и до недавнего времени не была очень известна, <…> теперь занимает место сразу же после Инстербурга…»
Обратимся теперь к списку дисциплин на турнирах в Раушене. Среди них были как собственно спортивные соревнования, так и, видимо, некие конкурсы внешнего вида лошадей, где жюри оценивало экстерьер животного. Скорее всего, именно таким был конкурс для охотничьих лошадей (Eignungsprüfung für Jagdpferde) на приз «Блютгерихта».
Среди спортивных состязаний были:
скачки на охотничьих лошадях (Jagdrennen) на приз Раушена;
конное троеборье (Vielseitigkeitsprüfung) на приз Нодемс (Preis von Nodems);
скачки на приз конезаводчиков Восточной Пруссии;
стипль-чез (Querfeldeinrennen) на приз города Кёнигсберг;
выездка (Dressurprüfung) на приз Куршского залива;
скачки с препятствиями на охотничьих лошадях (Ausgleichsjagdspringen).
В 1929 году журнал «Св. Георг» в заметке «Турнир и скачки в Раушене» так описывал это мероприятие:
«Соревнования были организованы «Замландским обществом наездников и конезаводчиков» вместе с «Шаакенским клубом наездников» 21 и 28 июля 1929 года.
В этом году Раушен снова стал местом притяжения для наездников и зрителей. Ведь за два дня турнира было получено около 400 заявок, а к 10 утра воскресенья все места уже были раскуплены. Яркое солнце и образцовая программа обеспечили двум клубам-организаторам полный успех.
Сама турнирная площадка показала некоторые заметные улучшения по сравнению с прошлым годом. Было бы очень кстати, если бы Раушен за счёт финансирования со стороны государства и частных фондов смог включить в свою ежедневную программу третьи скачки на охотничьих лошадях. По этому поводу я хотел бы поднять вопрос о том, что было бы более целесообразно в интересах клубов установить дни турниров в Восточной Пруссии таким образом, чтобы клубы не проводили свои турниры в один и тот же день.
21 июля совпали соревнования в Раушене и Будветене (идентифицировать нынешнее название этого населённого пункта мне не удалось. — admin), а 28 июля — в Раушене и Лыке (сейчас Элк, Польша. — admin), чего можно было бы избежать, если проявить немного доброй воли».
Среди дисциплин в этом году были, в числе прочих, конное троеборье (участвовало 24 наездника), стипль-чез и стипль-чез с тотализатором (участвовало 14 наездников; во время соревнований произошёл массовый завал).
Специально для женщин-наездниц был проведён конкурс скаковых лошадей (Eignungsprüfung für Reitpferde) с призом. Ещё один конкурс был организован для упряжных лошадей.
Гран-при Раушена, за который боролись 10 наездников, разыгрывался в скачке охотничьих лошадей на дистанции 3000 м.
Особый восторг у зрителей, сопровождавшийся бурными аплодисментами в конце, вызвали скачки на пони.
Популярность конных соревнований в Раушене росла год от года. В 1931 году количество зрителей только в первый день превысило 3000 человек. Раушенский турнир, будучи не таким большим, как соревнования в Инстербурге, давал возможность участвовать в нём не только маститым спортсменам, но и молодёжи из небольших сельских конноспортивных клубов. В том же 1931 году между двумя турнирными днями прошли командные соревнования между членами клубов наездников из крайсов Кёнигсберг и Фишхаузен. Спортсмены из крайса Фишхаузен победили.
Как долго проводились соревнования в Раушене, не известно. Так же не известно, что случилось с ипподромом после окончания Второй мировой войны. Возможно, что первые переселенцы, оказавшиеся в Раушене, могли бы прояснить картину. Но, думается, если на ипподроме не было никаких капитальных построек, то и особых следов былых конноспортивных баталий на берегу Балтики могло и не быть.
Продолжаем читать старые открытки. Несколько переводов открыток разных лет.
«Привет из Гумбиннена. Вид с Деревянного моста.» Почтовая открытка. Издательство Макса Фастнахта (Max Fastnacht), Кёнигсберг. Прошла почту 05.03.1900 г.
Liebe Magda,
Mal deine Erinnerung auszufrischen nämlich das Bild zeigt ja die bekannte Stelle wo wir glückliche Stunde verbracht haben H. hat das Abitirienten Examen bestanden und hält sich nur kurze Zeit in G. auf. Tante Ide liegt krank an Influenze, sieht sehr elend aus zweifle ihr durchkannen.
Paula Krock wohnt jetzt in Gumbinnen war aber nicht dort. Beruf jetzt Wäsche nähn! Wann kommst in diesem Jahr die Eichkatze nach Ostpreussen
Ich denke es wuß du das nicht mehr so recht OO sein denn dein Brief oder eine Karte bekannt man mehr, hoffentlich lebt OO doch noch? Spielst du noch wie weit bist du gewiß schon so weit das ich gar nicht denken kann Mein Liebste schreibe mal habe immer solche schöne Traume von dir gehabt
Mit vielen Grüssen und Küssen verbleibt ich deine Freundin
Grete
Schade das es so weit ist!
Schreibe bald
Ist die Adresse richtig?
Дорогая Магда,
Освежи-ка свою память, ведь на этом снимке изображено же знакомое место, где мы провели счастливые часы. Х. cдал экзамен на аттестат о среднем образовании и теперь только на короткое время задержится в Г.<умбиннене?>. Тетя Ида лежит больная гриппом, выглядит очень несчастной, сомневаюсь, перенесет ли она это. Паула Крок сейчас живет в Гумбиннене, но ее там не было. Ее профессия теперь шить белье! Когда Айхкатце приедет в этом году в Восточную Пруссию?
Я думаю, ты больше не знаешь так наверняка об ОО , так больше не известно дойдет ли твое письмо или открытка, надеюсь ОО еще жив? Ты все еще играешь, как ты далеко, уже так далеко, что я даже не могу думать. Моя дорогая, пиши, у меня всегда такие прекрасные мечты о тебе. Со многими приветствиями и поцелуями я остаюсь твоей подругой
Грете
Обидно, что это так далеко!
Напиши в ближайшее время
Адрес правильный?
Кёнигсберг. Замковый пруд. Почтовая открытка. Издатель Отто Циглер (V.O.Z.), Кёнигсберг. Прошла почту 11.03.1936 года.
Оборотная сторона открытки
Familie H. Brehmer
Bln.- Charlottenburg
Charlottenburger Ufer S-48
Königsbg. d. 10.6.36
Meine Lieben! Nachdem ich nun wieder auf dem Posten bin, will ich mich auch sofort für die wunderschöne Pfingstkarte bedanken. Meine Stubenkameraden dachten alle, es war eine Geburtstagskarte und hoffen stark auf eine Geburtstagslage Bier. Aber vergebens, denn meinen nächsten Geburtstag feier ich doch wieder daheim Lud seid Ihr Beide Hübschen
vielmal gegrüsst von Eurem Herbert.
Семья Х. Бремер
Берлин- Шарлоттенбург
Улица Шарлоттенбургская набережная, 48.
Мои дорогие! После того, как я снова оказался на почте, мне сразу захотелось поблагодарить за прекрасную поздравительную открытку на Троицу. Мои товарищи по комнате все подумали, что это была поздравительная открытка ко дню рождения и сильно понадеялись на пиво по этому случаю. Но напрасно, так как мой следующий день рождения я снова буду праздновать дома. Вы оба, мои милые, приглашены.
Многочисленные приветы от вашего Герберта.
Охотничий замок Роминтен. Почтовая открытка. Издатель К.Э. Хербст, Гумбиннен. Прошла почту 27.11.1926 года.
Оборотная сторона открытки.
Familie Wilh. Wittenberg
Sande bei Bergedorf
Großstr. 25
Bez. Hamburg
R. d. 24.10.26
Liebe Mutti, Ihr Lieben!
Frl. Mock und ich machen heute einen Ausflug hierher Haben soeben d Kais. Jagdschloss Augenschein genommen. Die Zugverbindung hier in deutschem Ostpreussen Ist einfach miserable, morgen können wir erst wieder zurückfahren
Herzliche Grüße Eure Dora
Herz. Grüß Liesel Mock
Семья Вильг. Виттенберга
Занде/ около Бергедорф
Гроссштр. 25
Окр. Гамбург
24.10.26
Дорогая мамочка, Вы родные!
Мы с фройляйн Мок собираемся сегодня в поездку на осмотр Импер.<аторского> охотничьего замка. Железнодорожное сообщение здесь в немецкой Восточной Пруссии просто скверное.
Мы можем только завтра вернуться назад.
С сердечным приветом, Дора.
С сердечным приветом Лизель Мок.
Уходят ветераны, те, кто помнят войну. Самым молодым из них уже далеко за девяносто. В музей на Пятый форт приходят их внуки, правнуки и праправнуки. Для них Великая Отечественная война была не просто давно, а очень давно. Но Пятый форт не оставляет равнодушных. Тем, кто его видел, больше не нужны доказательства величия победы советского солдата над германским фашизмом в мае 1945 года.
Но уважение посетителей вызывает и работа инженеров-фортификаторов XIX века. Форт № 5 смело можно назвать «музыкой, застывшей в камне».
Форт (лат. fortis – сильный, крепкий) — отдельно стоящее оборонительное сооружение, входящее в линию обороны вокруг крепости. Строительство кольца фортов вокруг Кёнигсберга относится к последней трети XIX века. Это было время, когда набирающий силу научно-технический прогресс в Европе в первую очередь сказывался на военном строительстве.
В 1859 — 1861 годах ведущие мировые державы: Англия, Франция, Россия и Пруссия вводят у себя нарезную артиллерию. Увеличивается дальность стрельбы орудий, что вынуждает европейских военных инженеров выносить оборонительные сооружения за пределы городской черты, делая недосягаемыми для артиллерии противника жилые кварталы, склады вооружения, продовольствия и госпитальнyю базу. Кольцевые системы фортов окружают Париж, Кёльн, Страсбург, Брест.
По итогам победы во франко-прусской войны 1870-1871 годов Пруссия принимает решение о строительстве фортового пояса вокруг Кёнигсберга. И с 1872 по 1894 год вокруг города отстраивается 15 фортов, 12 основных и 3 промежуточных, блокирующих подступы к Кенигсбергу, так называемая «ночная рубашка Кёнигсберга». Построены они были во многом за счёт полученной контрибуции и с использованием труда французских военнопленных.
Схема форта № 5.
Весной 1945 года, когда город штурмовали войска Красной Армии, форты Кёнигсберга принимали участие в боевых действиях первый и последний раз в своей истории. И, несмотря на свой почтенный возраст, они всё ещё оставались «крепким орешком».
Во время штурма Кёнигсберга в апреле 1945 года они оттянули на себя немалые силы и средства наступавших на город армий 3-го Белорусского фронта. Самую длительную из всех фортов осаду выдержал форт № 5. Он находился на направлении главного удара 43-й армии и оказал самое ожесточенное сопротивление нашим войскам.
Строительство форта № 5 началось в 1878 году. Артиллерия, находящаяся на боевом валу форта должна была своим огнем прикрывать дорогу на Пиллау (Балтийск), базу военно-морского флота, а также на Раушен (Светлогорск) и Кранц (Зеленоградск).
Вид на горжевой мост и входные ворота. Ноябрь 2021 года.
Его гарнизон составлял 250-300 человек: одну пехотную роту, артиллерийскую команду и два отделения сапёров. На вооружении форта состояли: револьверные пушки калибра 37 мм, орудия калибров 90, 120, 150 мм, а также мортиры 210 мм (всего 22 орудия).
Каждый основной форт строился 4-5 лет, имел свой порядковый номер и назывался по имени населённого пункта, расположенного поблизости. Но с 1894 года, по окончании строительства, все оборонительные сооружения получили имена в честь прусских королей или выдающихся деятелей. Так, форт № 5, относящийся к основным, первоначально называвшийся «Шарлоттенбург», получил затем наименование «Король Фридрих Вильгельм III» (во время войны с Наполеоном король Пруссии Фридрих Вильгельм III выступал союзником России по антинаполеоновской коалиции и был супругом красавицы-королевы Луизы, чьё имя носит форт № 6 — единственный, названный в честь женщины).
Центральное сооружение форта представляет из себя шестиугольник. Со всех сторон его окружает искусственный водный ров шириной до 25 метров и глубиной около 4 метров. Центральное сооружение размером 215 на 105 метров расположено симметрично относительно главной потерны — подземного коридора для сообщения между различными частями форта. С тыльной стороны, которая называется «горжа», форт соединялся с прилегающей территорией перекидным мостом через ров. По углам форта расположились капониры — боевые сооружения, имеющие амбразуры, из которых ведётся огонь для недопущения переправы противника через ров.
Сам форт построен из специального кирпича многократного обжига. Толщина стен — 2 метра. Потолок представляет из себя несколько ярусов кирпичных перекрытий, усиленных бетонной «подушкой», сверху накрытых слоем грунта. Потолок над центральным входом в форт имеет дополнительное противооткольное усиление в виде металлических балок.
Предполагалось, что каждое такое оборонительное сооружение должно выдержать длительную осаду. Поэтому в центральном сооружении форта находились склады провианта, питьевые колодцы, пороховые погреба, склады для боеприпасов, сборочные лаборатории, караульные помещения и конюшня. В тыльной части – казармы, (отапливаемые помещения для отдыха гарнизона в военное время), кухни, лазареты и солдатские туалеты с выгребной канализацией.
Вид на форт № 5 с горжевой стороны. Ноябрь 2021 года.
По углам форта расположились капониры — сооружения с бойницами, предназначенные для ведения флангового (или кинжального) огня по противнику, пытающемуся форсировать ров.
Эволюция артиллерии была столь стремительна, что едва лишь строительство фортов было закончено, как они стали стремительно устаревать. В I Мировую войну форты Кёнигсберга участия не принимали.
Но в конце 30-х годов ХХ века внутри и снаружи 5-го форта были проложены линии проводной связи, форт был электрифицирован. Была протянута линия в город, а также установлен дизельный электрогенератор.
Всерьёз вспомнило немецкое командование про форты после поражения под Сталинградом. А с осени 1944 года начались интенсивные работы по укреплению обороны города и созданию системы полевой фортификации, следы которой сохранились вокруг города до нашего времени.
Укреплению Кёнигсберга германское командование уделяло большое внимание. Он был подготовлен к длительному сопротивлению даже в условиях полной изоляции.
Вокруг города был создан целый ряд оборонительных позиций, основой которых явились укрепления полевого типа, дополнившие и усиливавшие имевшиеся долговременные сооружения. Каждая позиция строилась с расчетом круговой обороны Кёнигсберга.
В 8-15 километрах от центра города проходила позиция, которую немцы считали внешним обводом. Эта позиция состояла из нескольких траншей, перед которыми были установлены инженерные заграждения. К началу штурма 6 апреля 1945 года вешний оборонительный обвод был захвачен нашими войсками.
Первая позиция проходила в 6-8 километрах от центра города. Она включала 2-3, а местами 6-7 траншей, связанных между собой большим количеством ходов сообщения, а также 15 фортов, в каждом из которых размещался гарнизон в 250-300 человек.
Вторая позиция проходила непосредственно по окраинам города в 3-4 километрах от центра. Основой обороны здесь являлись прочные каменные здания, приспособленные к обороне. Немцы забаррикадировали улицы, построили на их перекрестках железобетонные огневые точки, заминировали окраины, установили большое количество противотанковых и штурмовых орудий.
Третья позиция проходила в самом городе — по старой городской черте. Сейчас это улицы Литовский вал, проспект Калинина, Гвардейский проспект, Железнодорожная. Здесь насчитывалось 9 долговременных сооружений. Городские кварталы также были укреплены и приспособлены к обороне.
Гарнизон Кёнигсберга на 5 апреля насчитывал, по некоторым оценкам, до 130 тысяч человек, на вооружении которых было около 2 тысяч орудий и минометов, 28 танков и 80 штурмовых орудий. Противник мог использовать до 170 самолетов, которые базировались на аэродромах Земландского полуострова.
Командование Красной армии учло сложность полевой обороны, толщину стен и крыш фортов. Именно поэтому перед штурмом была проведена мощная артиллерийская подготовка. Три дня, с 3 по 6 апреля 1945 г., по фортам наносили огонь орудия большой и особой мощности калибра 280 мм и 305 мм. Потолки фортов по большей части артобстрел выдержали. Несколько фортов севера и юго-запада пришлось брать штурмом.
На флангах 5-го форта был отрыт противотанковый ров, траншеи и артиллерийские позиции, установлены надолбы, всё прилегающее пространство было опутано колючей проволокой и заминировано. Непосредственно перед фортовым рвом была вырыта траншея полного профиля со стрелковыми ячейками, вынесенными на 4-5 метра. На удалении 20 — 30 метров от линии траншей располагались «спирали Бруно» из кольцевой колючей проволоки в два — три ряда по горизонтали и вертикали, а также «немецкий забор», состоявший из двух – трёх рядов колючей проволоки на металлических кольях и деревянных «ежах». Далее находился противотанковый ров, а за ним — противотанковые и противопехотные минные поля.
К началу апреля 1945 года форт № 5 находился на направлении удара 43 Армии генерала Белобородова, входившей в состав 3 Белорусского фронта под командованием Маршала Советского Союза Василевского.
Схема штурма 5-го форта.
5-й форт был полностью блокирован уже 6 апреля, но первый штурм в ночь на 7 апреля не удался. Именно тогда расчет орудия большой мощности калибра 280 мм (вес одного снаряда этого орудия составлял около 250 кг) под командованием лейтенанта А.Б. Растихина получил задачу обойти форт и уничтожить бетонный дот, прикрывавший горжевой мостик — единственный путь в форт. 8 апреля, после нескольких выстрелов дот был частично разрушен. Впоследствии его ещё раз взрывали саперы.
Развалины этого дота, толщина стен которого достигала 2 метров, сейчас можно видеть слева от входа в форт.
Два снаряда угодили в сам форт. В левом верхнем углу над центральными воротами имеется пролом — след попадания первого снаряда. А по левую сторону от ворот – развалины – результат попадания второго снаряда в склад с боеприпасами. Этот снаряд не разорвался, но склад нашим саперам потом пришлось уничтожить на месте.
Форт № 5 после окончания штурма. Апрель 19465 года.
В результате артобстрела гарнизон форта понёс потери в личном составе, часть артиллерийских орудий, установленных на боевом валу, была уничтожена или выведена из строя. Но немцы продолжали оказывать ожесточённое сопротивление, самое продолжительное среди всех 15 кёнигсбергских фортов.
После выстрелов по воротам форта гарнизон выбросил белый флаг. Но чуть позже оказалось, что к этому моменту внутри форта уже несколько часов идет бой: пока Растихин «шел» вокруг, с противоположной стороны, через амбразуру напольного капонира, в форт проник штурмовой отряд лейтенанта Бабушкина и завязал бой внутри форта. Несколько часов красноармейцы сражались с солдатами противника за каждый коридор и за каждый каземат.
По итогам боёв за форт № 5 15 советских воинов были удостоены высшей степени отличия СССР — звания Герой Советского Союза. Их имена написаны на гранитном обелиске, установленном у входа в форт в 1973 году.
Благодарим за помощь в написании материала сотрудницу музея «Форт № 5» Наталью Очеретько.
Сто лет назад, в 1921 году, в Кёнигсберге спортсменом и предпринимателем Францем Тодтенхёфером был создан «Союз велосипедных дорожек“ (Verein für Fahrradwege). Благодаря этой организации вдоль улиц города появились дорожки для велосипедов. До настоящего времени исторические велодорожки в Калининграде сохранились только на ул. Карла Маркса.
Довоенная велосипедная дорожка на ул. Карла Маркса в Калининграде. 2021 год.
Фирма Альтхоффа – пионер продажи велосипедов в Кёнигсберге
В 1881 году торговец Герман Альтхоф в доме № 5 на Парадеплатц открыл продажу велосипедов. Его магазин находился в самом центре города напротив здания университета «Альбертина» (теперь корпус БФУ им. Канта на ул. Университетской). Очень скоро новый двухколёсный индивидуальный транспорт завоевал свою популярность у горожан. Через несколько лет, в 1884 году появилась Федерация немецкого велосипедного спорта. Так в 1886 году в столице провинции Восточной Пруссии создаётся велосипедный клуб «Кёнигсберг». Годом позже (в 1887-м) в Инстербурге (ныне город Черняховск) открывается велосипедный клуб «Адлер» (Орёл). Возникший большой спрос у жителей Кёнигсберга на покупку и обслуживание велосипедов послужил хорошему развитию бизнеса Германа Альтхоффа. К концу XIX века около дома № 11 на Штайндамме, недалеко от тогдашних одноимённых ворот, ведущих за город, он открыл большой демонстрационный зал для езды на велосипедах и ремонтную мастерскую. В 1895 году на прошедшей Немецкой северо-восточной промышленной и ремесленной выставке в Кёнигсберге велосипеды от Германа Альтхоффа были отмечены медалью. В 1899 году Герман Альтхофф совместно с предпринимателем по фамилии Политт учредили «Кёнигсбергскую велосипедную фабрику». На земельном участке № 55 в Хуфене на Банштрассе были возведены производственные корпуса этого предприятия. В 1901 году Кёнигсбергский велосипедный завод «Балтиа» начал выпуск своей продукции.
Реклама магазина Германа Альхоффа. Торговля велосипедами, швейными и вязальными машинками1901 г.
В послевоенном Калининграде помещения велосипедной фабрики «Балтиа» переоборудовали под Ремонтно-механический завод. Это предприятие проработало до 2015 года, после чего производственные корпуса были разобраны, а на их месте построены четыре 9-этажных многоквартирных жилых дома на улице Космонавта Леонова.
Здание Калининградского ремонтно-механического завода на ул. Космонавта Леонова. 2009 г.
«Поло» – второй велосипед Кёнигсберга
Шильд велосипеда марки «Поло»Шильд велосипеда марки «Поло».
В 1905 году на улицах Кёнигсберга появилась ещё одна марка велосипеда — «Поло», выпуск которой наладил велогонщик и предприниматель Франц Тодтенхёфер. На рулевой колонке этого железного «коня» красовалась эмблема (шильд) с изображением всадника, играющего в поло. Также в качестве эмблемы этой марки велосипеда использовалась и более простая латунная накладка с указанием имени владельца Франца Тодтенхёфера и адреса местонахождения фирмы в доме № 16 на Юнкерштрассе в Кёнигсберге.
О Франце Тодтенхёфере, весьма незаурядной личности, следует рассказать подробнее. Родился он 13 августа 1875 года в Кёнигсберге. С детства увлёкся велосипедом и оставался ему верен всю жизнь, хотя по делам работы часто ездил на автомобиле. Своего первого успеха в велоспорте он достиг ещё будучи студентом «Альбертины». В 1893 году, возрасте 18 лет, Франц стал чемпионом Восточной Пруссии в одной из велодисциплин. Через два года Франц Тодтенхёфер вместе со своим зятем (мужем сестры) Максом Раутенспергером открыл в доме № 16 на улице Юнкерштрассе велосипедный магазин. Это стало возможным благодаря тому, что отец Франца передал каждому из трёх своих детей большую по тем временам сумму денег в 10000 марок.
В 1901 году «Тодтенхёфер и Ко» впервые занесена в адресные книги Кёнигсберга. В это время, до начала производства «Поло», компания продает велосипеды одного из первых немецких производителей велосипедов, Bielefelder Dürkopp-Werke. Помимо велосипедов, Дюркопп производил швейные машинки, и Франц Тодтенхёфер, как и многие в то время, вместе с велосипедами продавал в своём магазине и швейные машинки.
В 1897 году на теннисном стадионе «Тиргартен», расположенном в северной части Кёнигсбергского зоопарка, проложили велосипедные дорожки.
«Привет из Кёнигсбергского зоопарка». Почтовая открытка, 1899 г.
С этого времени там стали проводить соревнования велосипедистов. Теперь это стадион «Труд» на ул. Чайковского в Калининграде.
Велогонки в Кёнигсбергском зоопарке. Почтовая открытка. Начало ХХ века.
Тодтенхёфер в 1898 и 1899 годах занимает 2-е и 3-е места на соревнованиях по велоспорту в Кёнигсберге. В 1899 году он является первым гонщиком велоклуба «Кёнигсберг» (которых, кстати, в городе насчитывалось 16), продолжает участвовать в велопробегах по Восточной Пруссии. В 1906 году Тодтенхёфер был избран (вторым по счёту) председателем велосипедного клуба «Кёнигсберг».
С 1902 года фирма «Франц Тодтенхёфер и Ко» начинает продавать также и автомобили марок «Фиат», «Мерседес» и «Опель». Со временем компания становится генеральным представителем завода «Опель» для Западной и Восточной Пруссии, Данцига и всего Балтийского региона. Дела шли в гору и в 1906 году организация переехала в дом № 142/143 на Штайндамме, где помимо бюро и торговых площадей ещё размещались мастерские по ремонту машин. Также в сфере интересов Тотденхёфера оказывается и торговля мотоциклами марок NSU (Германия) и Saroléa (Бельгия). Франц принимает участие в первых гонках на мотоциклах NSU. В 1904 году в Кольберге (сейчас Колобжег) он избран 2-м председателем «Ассоциации немецких мотоциклистов» (DMV), предшественницы всем известной ADAC («Ассоциация немецких мотоциклистов»), на территории Померании, Западной и Восточной Пруссии. В 1914 году он избран вице-президентом основанного в 1905 году в Кёнигсберге «Восточно-германского автомобильного клуба». Кроме всего прочего, Тодтенхёфер приложил руку к появлению одних из первых такси в Кёнигсберге, для чего ещё в 1913 году были приобретены 15 «Опелей».
Реклама магазина Тодтенхёфера на Штайндамм 142/43: «Крупнейший специализированный магазин: всё для вашего авто, всё для вашего велосипеда»
В 1915 году Франц становится единственным владельцем «Франц Тодтенхёфер и Ко».
Франц Тодтенхёфер в возрасте 75 лет со своим велосипедом «пенни-фартинг».
В 1927 году компания преобразуется в акционерное общество «Тодтенхёфер» (Todtenhöfer AG). Штаб-квартира компании перемещается в Берлин, где ещё с 1921 года у Тотденхёфера был либо офис, либо филиал, через который велась торговля автозапчастями. Но Кёнигсберг по-прежнему остаётся производственным центром деятельности компании. Здесь, на Хоймаркт (Сенной рынок), строится 3-этажный гараж для стоянки 350 автомашин. Под гаражом находилась автомастерская. В Калининграде помещения этого гаража использовались для стоянки машин Скорой медицинской помощи. Сейчас в здании находится торговый центр «Барнаульский» расположенный на одноимённой улице.
Обществу «Тодтенхёфер» принадлежало ещё несколько гаражей в Кёнисгберге, а его филиалы имелись в Алленштайне (сейчас Ольштын) и Ковно (сейчас Каунас).
«Мазовиа» – новая марка велосипеда
Шильд велосипеда марки «Мазовиа»
В 1933 году Франц Тодтенхёфер зарегистрировал новую марку велосипеда «Мазовиа». «Мазовиа» — это название одной из студенческой корпораций университета «Альбертина», членом которой являлся Франц Тодтенхёфер. Таким образом, «из-под пера» предпринимателя выходили как основанные им самим марки велосипедов, так и, видимо, выкупленная им у Альтхоффа и Политта «Балтиа». Помимо собственно велосипедов велась торговля и различными комплектующими к ним: камерами, покрышками, фарами, цепями, рамами, сиденьями, педалями, звонками и пр. Часть этой продукции выпускалась сторонними производителями, а затем на неё наносилась маркировка «Мазовиа». В месяц изготавливалось до 3000 велосипедов.
Ежегодно Франц Тодтенхофер приглашал всех сотрудников своей организации на велопробег из Кёнигсберга в Гросс-Хайдекруг (сейчас пос. Взморье в Светловском городском округе). Заканчивались всегда подобные мероприятия в ресторане, в который семьи сотрудников прибывали на корабле. В обратный путь по окончании застолья, по понятной причине, сотрудники с семьями отправлялись уже на корабле.
Сведения о судьбе Тодтенхёфера во время штурма Кёнигсберга и после капитуляции Германии отсутствуют. Но уже в 1946 году Франц Тодтенхёфер оказался в Берлине. Несмотря на свой 70-летний возраст, там он начал новое дело. В доме № 14 на Шиллерштрассе был зарегистрирован магазин и фабрика по производству велосипедов и деталей к ним. В 1952-1953 годы его фирма занималась только оптовой продажей запасных частей и аксессуаров к велосипедам.
Объединённые автомастерские Тодтенхёфера.
Франц Тодтенхёфер умер 22 марта 1955 года в Берлине. Такова история жизни человека, который свой творческий путь посвятил развитию велосипедного движения в Восточной Пруссии.
Остероде (Оструда). 1920 г.
Отстаётся добавить, что велосипеды продавались во многих городах Восточной Пруссии. Их можно видеть на почтовых открытках и многочисленных довоенных фотографиях. Можно с уверенностью сказать, что велосипедные традиции не утрачены и в нынешнем Калининграде, доказательством чему служат тысячи поклонников двух колёс, принимающие участие в ежегодном велопробеге «Тур-де-Кранц» от Калининграда до Зеленоградска и обратно.
Ещё одна почтовая открытка из серии «Привет из…/Грюсс аус Кёнигсберг» . Конец XIX века. Магазин Франца Тодтенхёфера на Юнкерштрассе. На витрине имеется надпись»Дюркопп», а текст на открытке гласит, что запатентованные кривошипные подшипники Дюркоппа не имеют себе равных.
Открытка с точно таким же видом, написанная 2 января 1904 года, подписана уже просто как «Юнкерштрассе». Правда, отправитель приписал «1000 приветов из Кёнигсберга».
Кёнигсберг. Магазин велосипедов и швейных машинок Пауля Шаррмахера на Фордерроссгартен, 58 (сейчас ул. Клиническая, около здания бывшего ОВД). 1910-е годы.
Растенбург, Новый рынок. Магазин велосипедов и швейных машинок О. Бёффеля. 1920-е годы.
Кройцинген (сейчас Большаково). Веломастерская Хуго Кумметца на Банхофштрассе. 1930-е годы.
Реклама велосипедов марки «Торпедо» и анонс велогонок на 50 км по маршруту «Кёнигсберг — Кранц — Кёнигсберг». Для участников гонок предусмотрены: 1 первый приз, 1 второй, по 2 третьих и четвёртых приза и 2 утешительных приза. Торговый представитель велосипедов «Торпедо» — Кёнигсбергский велосипедный дом. Фордере Форштадт, 35. (сейчас Ленинский проспект, южнее «Атлантики»). Газета «Кёнигсбергер Альгемайне Цайтунг» за 02 мая 1914 года.
Реклама велосипедов марки «Адлер». «Новые модели сезона 1900 года. Производственный филиал в Кёнигсберге на Парадеплатц, 1с. Ремонт и обучение езде. Владелец — Хайнрих Клейер». Газета «Кёнигсбергер Хартунгше Цайтунг» от 17 января 1900 года.
Владельцы веломагазинов, торгующих велосипедами различных марок, заказывали для рекламы именные шильды, а также инструменты и звонки.
Именной шильд велоторговца Пашке из Кёнигсберга для велосипеда марки «Унион».Именной шильд для велосипеда марки «Комет». «Восточнопрусское велосипедное производство П. Клосса. Кёнигсберг, Закхайм, 57» (сейчас это 9-этажка № 80-90 на Московском проспекте за Второй эстакадой).
Реклама веломагазина «Чепронат и Пашке». Штайндамм, 146. Собственная школа обучение езде на велосипеде в Хуфене». Реклама конца XIX века.
Кирпич как строительный материал известен с древности и широко использовался цивилизациями в Междуречье и Египте, а позже в Римской империи.
Мастер-кирпичник. Гравюра XVII в. Источник: Википедия.
В Европу к северу от Альп технология производства кирпича, забытая после падения Рима, вновь проникает с территории Ломбардии примерно в середине XII века [1]. Век спустя кирпич уже довольно широко используется в строительстве в Западной Европе.
На территории государства Тевтонского ордена первые сведения о кирпичном производстве датируются 1240-ми годами и относятся к Эльбингу, когда в 1246 году монахи-доминиканцы получили разрешение от великого магистра ордена Генриха фон Гогенлоэ разрешение на строительство кирпичной церкви. При этом кирпич надлежало производить за пределами самого города [2]. Поэтому можно предположить, что изготовление кирпича в ордене началось практически сразу с его появлением на прусских землях. Этому способствовало во многом то, что на завоёванных орденом землях практически единственным доступным материалом для строительства являлась древесина. Камень (в первую очередь, легкообрабатываемые песчаник и известняк, широко использовавшиеся для религиозного и замкового строительства в Западной и Южной Европе) в Пруссии, как говорится, не водится. Те валуны, что когда-то были принесены сюда валдайским ледником, месторождений не образуют, и в каких-то существенных объёмах не встречаются. Они, как правило, оказываются на поверхности во время распашки полей или разработки песчаных или глиняных карьеров. Соответственно, для того, чтобы собрать хотя бы некое мало-мальски товарное количество этого полевого камня, требуется определённое время. Конечно, валуны можно было найти вдоль русел рек, но это только подтверждает тот факт, основным строительным материалом полевой камень стать не мог и использовать его было можно максимум для строительства фундаментов. При этом использование древесины для строительства орденских укреплений уже на начальном этапе «дранг нах остен» показало, что рыцари, укрывшиеся за деревянным частоколом от набегов пруссов, не находились в безопасности, поскольку нападающие это самое укрепление просто-напросто сжигали. Кроме того, древесина гораздо менее долговечна, нежели кирпич.
Поэтому у ордена не оставалось другого выхода кроме как начать использовать кирпич и для укрепления своих крепостей, и для строительства оборонительных стен для основанных им городов, и для строительства религиозных объектов, в первую очередь, кирх, в которых, помимо всего прочего, немецкие колонисты и лояльные пруссы при необходимости могли пересидеть набег неприятеля. А буквально повсеместное распространение залежей глины отменного качества и относительная простота её добычи (достаточно пары лопат — и вот тебе готовый карьер) появлению кирпича только способствовало.
Процесс изготовления кирпича мало изменился за долгую историю его применения в строительстве. Сейчас, конечно, кирпичные заводы имеют современное оборудование, технику, инструменты и технологии, но в общих чертах его производство по-прежнему состоит из четырёх основных этапов: подготовки сырья, формования сырых кирпичей, их сушки и обжига в печи. И если сейчас в глиняном карьере работает экскаватор, то раньше, на что мы только что указали, люди копали глину лопатами, а вместо машин или вагонеток использовали лошадей, запряженных в телеги.
В этой заметке мы поговорим о кирпиче и его производстве в Пруссии со времен ордена и до начала XIX века, когда началась промышленная революция, затронувшая, в том числе, и кирпичную промышленность.
Для начала же разберёмся с терминами.
Кирпич — это искусственный камень, произведённый из минеральных природных материалов, имеющий правильную форму и применяющийся для строительства.
По исходному материалу кирпич делится на керамический и силикатный. Керамический кирпич производится из глины, силикатный — из смеси кварцевого песка и извести.
Чаще всего вокруг себя мы видим обожжённый керамический кирпич (как правило, красного цвета). Но необожжённый кирпич-сырец появился раньше и, как это ни удивительно, используется и по сей день.
Кирпич также делится по назначению (строительный, облицовочный, фасонный, клинкерный, огнеупорный), по способу формовки (ручная формовка и машинная) и по наполнению (полнотелый и пустотелый).
Кроме кирпича мы так или иначе будем упоминать и кровельную керамическую черепицу, процесс изготовления которой схож с производством керамического кирпича. Керамическая черепицу можно разделить по способу формовки также на ручную и машинную, а по форме она делится на плоскую и волнистую. Также существуют специальные виды черепицы, например, коньковая черепица.
Производство кирпича: сырьё и технология
Как же было организовано кирпичное производство в орденские времена и далее на протяжении нескольких веков?
Кирпичник. Гравюра XVI в. Источник: Википедия.
Хотя начало производства кирпича на прусских землях относится к ранним орденским временам, очевидно, что до тех пор, пока орден окончательно не закрепился на завоеванных территориях, о каком-то масштабном его производстве и использовании в качестве строительного материала речь не идёт. На это влияли два фактора — нестабильная военно-политическая обстановка, связанная с подавлением рыцарями восстаний прусских племён, и недостаток мастеров, которые могли бы организовать изготовление кирпича, поскольку у пруссов традиция кирпичного строительства отсутствовала. Поэтому говорить о широком использовании орденом кирпича можно лишь начиная с последних десятилетий XIII – начала XIV веков, примерно тогда, когда началось строительство замка Мариенбург. Именно в это время орден активно привлекал для заселения покорённых западных прусских земель колонистов из разных регионов Германии (колонизация Восточной Пруссии началась на несколько десятилетий позже), и, очевидно, вербовал и мастеров-кирпичников, и каменщиков. Тут следует отметить, что и у кирпичников, и у каменщиков, в отличие от многих других ремесленников, не было своих профессиональных цехов. Скорее всего, эти мастера перемещались от стройки к стройке, не будучи привязаны к конкретной локации. Отдельные стилистические особенности кирпичных построек в Пруссии и некоторые характерные формы использованного для них кирпича свидетельствуют о том, что мастерами-кирпичниками и каменщиками были выходцы из Мекленбурга, Передней Померании, Бранденбурга и Любека [2]. О том, что строительные работы выполняли квалифицированные мастера, свидетельствуют сами постройки, демонстрирующие высокий уровень качества как самого кирпича, так и кирпичной кладки.
Для организации производства кирпича требуется наличие, в первую очередь, запасов глины соответствующего качества, печи для обжига сырого кирпича, а также топлива для печи. Для приготовления глиняной смеси необходима ещё и вода, но её наличие не является определяющим фактором для локализации кирпичного производства. Заказчики строительства, таким образом, должны были определить, нужно ли им для снижения затрат организовывать производство кирпича рядом с конкретной стройкой, или же проще и дешевле было привезти готовый кирпич с ближайшего кирпичного завода. Очевидно, что для крупных объектов было дешевле организовать производство кирпича на месте. Для небольших объектов это также имело смысл при наличии поблизости залежей глины. В этом случае затраты на сооружение печи для обжига кирпича компенсировали его доставку к строящемуся объекту.
Подготовка глины для формования кирпичей. Гравюра, 1763 [5].
Добытая в карьере глина для кирпичного производства должна была довольно длительное время (до двух лет) пролежать на открытом воздухе, подвергаясь воздействию осадков, жары и холода. За это время происходил процесс своеобразной её «ферментации»: из неё вымывались легкорастворимые соли, органика (корни и пр.) сгнивала и также вымывалась, а влага равномерно распределялась по всей массе глиняного сырья, и в конечном итоге глина получала необходимые пластические свойства. Затем глину помещали в неглубокую яму, добавляли воду и начинали месить её либо ногами, либо используя лошадей. При вымешивании глины из неё удаляли камни и другие включения, добавляли, если глина была слишком жирной, песок. Постепенно образовывалась однородная весьма густая по консистенции масса. На это уходило от 12 часов до двух суток [3].
Затем глину доставляли к формовочным столам, на которых мастер, используя специальную деревянную форму, и формовал кирпичи. Сформованные кирпичи помещали под навес, где они несколько дней сохли. Подсохшие кирпичи помещали в печь для обжига рядами в особом порядке (ёлочкой). При этом для равномерного распределения жара внутри рядов между кирпичами оставлялись промежутки в 2-4 см. После посадки сырца в печь её свод заделывался бракованным кирпичом от предыдущих обжигов, засыпался глиной и землёй. В печи сырец, подвергаясь воздействиям температур от 850 до 950° С, и превращался в тот самый красный керамический кирпич, давший название целому архитектурному стилю — кирпичной готике. В качестве топлива для обжига использовали дрова, торф, уголь, тростник и даже солому. Процесс обжига был довольно продолжительным — до двух недель (длительность его зависела от погоды, степени влажности кирпича-сырца и качества топлива для печи) и состоял из нескольких этапов: сушки кирпича, когда внутри печи поддерживалась относительно невысокая температура, собственно его обжига при высокой температуре и последующего остывания. Особенно важными были первые два этапа, поскольку мастер доложен был контролировать степень жара внутри печи для предотвращения вздутия или растрескивания кирпичей.
Формование кирпичей. Гравюра, 1763 [5].
Обжиг производился лишь в тёплое время года поэтому на ранних этапах своего развития непрерывный цикл кирпичного производства отсутствовал.
После обжига кирпичи ещё несколько дней остывали. Остывший кирпич извлекался из печи и после отбраковки его можно было использовать для строительных нужд.
До конца XVIII века кирпичи обжигали в так называемых «полевых печах», конструкция которых, по большому счёту, оставалась неизменной на протяжении столетий и о которой мы поговорим ниже. Несмотря на грандиозный во всех смыслах масштаб кирпичного строительства в Пруссии, и связанного с ним производства кирпича, удивительно, что к настоящему времени археологам удалось обнаружить лишь несколько свидетельств существования кирпичных производств, датированных орденскими временами.
В 1908 году на кладбище возле кирхи в деревне Вильденау (сейчас Нажым, Польша), лежащей в нескольких километрах к юго-востоку от города Зольдау (Дзялдово), была обнаружена печь для обжига кирпича. Вероятно, печь была возведена как раз для производства кирпича, используемого для строительства деревенской кирхи. Внешние размеры печи составляли 7,15 x 6,60 м, внутренние — 4,55 x 4,20 м. Стены её были сложены из дикого камня и глины, при этом печь частично углублялась в пологий склон. В печь вели два сводчатых входа шириной 0,9 м, сложенных из кирпича. Внутренние стены также были кирпичными. Внутри печи из кирпича были выложены полки, на которые складывали кирпич-сырец. Вероятнее всего, у печи не было постоянного свода. Сверху печь накрывали глиной, боем кирпича, оставшимся от предыдущих обжигов, и засыпали землёй [1]. Это облегчало загрузку кирпича в печь и выгрузку его после обжига.
Внутри печи были обнаружено несколько слоёв обожжённого кирпича, сложенного под разными углами на полках для обжига. Для лучшего распределения жара внутри печи кирпичи были сложены неплотно и между ними оставляли свободное пространство.
Ещё одну очень похожую печь для обжига удалось обнаружить к северу от польского города Рыпин (нем. Rippin), на территории деревни Рыпин Приватны. Печь датируется концом XIII — серединой XIV в.в. Также как и предыдущая печь, у неё имеется два входа и две топки. Стены печи, сложенные из камней, кирпичей и глины, сохранились до высоты 1,2 м. Внешние размеры стен 6,5 х 5,4 м, внутренние — 5,1 х 4,7 м. Толщина стен 0,6-0,7 м. Внутри печи вдоль стен выложены полки шириной 0,5 м для укладки на них сырых кирпичей, между топками имеется третья полка большего размера. Постоянный свод отсутствовал [4].
Подобный тип печи для обжига, имеющей два или три входа/топки, вероятно, был наиболее распространён не только на территории Пруссии, но и вообще в Центральной Европе. Продолжающиеся раскопки возле Рыпина позволили обнаружить остатки ещё двух похожих по форме и размерам печей, правда уже более позднего периода.
Вероятно, печи возле Рыпина использовались для производства кирпича, который шёл на строительство оборонительных и религиозных сооружений, а также жилых городских зданий. Причиной довольно долгого (несколько веков) производства кирпича в Рыпине на одном и том же месте могло служить наличие достаточных запасов качественной глины.
Реконструкция полевой печи для обжига кирпичей с двумя огневыми каналами. 1 — заглублённая площадка перед входом в печь; 2 — входы в печь; 3 — стены; 4 — полки для укладки кирпича-сырца; 5 — кирпичи, уложенные для обжига; 6 — крыша печи, состоящая из кирпичных отходов от предыдущего обжига и земли; 7 — огневые каналы [1].
Кирпичное производство требует, помимо уже упомянутых запасов глины и наличия печи для обжига, ещё и значительных пространств для складирования добытой глины, котлована для приготовления пластичной массы, помещения для формовки кирпича, а также для сушки сырого кирпича, происходившей, как правило, под деревянными навесами для защиты его от дождя. Также необходимы помещения для хранения обожженного кирпича и инструмента. Обнаружить остатки всего этого, по понятным причинам, практически невозможно, за исключением лишь мест, где прежде добывали глину. Например, в 30 м вниз по склону от печи в Вильденау имелась округлая в плане яма, заполненная водой, из которой, скорее всего, когда-то брали глину, а затем и воду. А всё пространство между печью и ямой служило местом для производства и складирования сырого кирпича [1].
Как уже говорилось, основными инструментами кирпичника были форма для кирпича и специальное приспособление для удаления из формы излишков глины.
Ком подготовленной глиняной массы вручную помещался в деревянную форму (с дном или без), присыпанную изнутри чистым мелким песком и уложенную на специальный стол, и плотно в ней утрамбовывался, чтобы удалить пустоты внутри будущего кирпича и по краям формы. После этого мастер срезал излишки глины, форма переворачивалась, кирпич-сырец извлекался из формы и укладывался для сушки под специальные навесы для защиты от дождя. В зависимости от погоды сушка сырца могла занимать несколько дней.
Опытный мастер-кирпичник за двенадцатичасовой рабочий день мог изготовить 1200 кирпичей, и даже больше [5].
Кирпичные заводы
Как уже говорилось выше, производство кирпича, по понятным причинам, не обязательно было привязано к объекту строительства. В отличие от каменотёсов, работающих непосредственно на строительном объекте, кирпичники не являлись строителями, и могли находится в отдалении от конкретной стройки. В городах могло быть несколько кирпичных заводов [употребляемый здесь темин «завод», применительно с кирпичному производству в описываемый временной период, может ввести читателя в заблуждение касательно масштабов построек и объёмов выпуска готовой продукции, но другой, более подходящий термин, подобрать сложно. — admin], различающихся по форме собственности — принадлежащие орденским или церковным властям, городу, или частным лицам.
Для организации кирпичного завода изначально требовалось получить согласие ордена и мы уже упоминали эльбингских доминиканцев, получивших от хохмейстера разрешение на производство кирпича. В 1378 году верховный маршал Готтфрид фон Линден разрешил жителям города Кнайпхоф вечно добывать глину возле селения Трагхайм. Горожанам разрешили поставить печи для обжига кирпича в соответствии с их потребностями. Производство кирпича было вынесено за пределы города из-за опасности возможных пожаров, а также, вероятно, из-за того, что для формовки и сушки кирпича требовались значительные площади, которых, что не удивительно, на Кнайпхофе не было[2].
Городские кирпичные заводы обычно находились под контролем магистрата, который мог управлять ими сам или сдавать в аренду различным гражданам. Между 1331 и 1337 годами магистрат Эльбинга сдал городской кирпичный завод в аренду сразу 16 бюргерам[2].
Часто в городах для строительства конкретной церкви организовывали кирпичный завод, который по окончании строительства прекращал свою деятельность. В 1244 году доминиканцы в Кульме взяли у города на 35 лет участок для организации кирпичного производства в обмен на другой участок, на котором располагался огород.
В Рёсселе (сейчас Решель) один завод принадлежал городу, второй — церковным властям. При этом иногда кирпич для некоторых строек закупался в соседнем Растенбурге (сейчас Кентшин).
В сельской местности постоянного спроса на кирпич не существовало, поэтому и производство его не было долгим, а организовывалось на короткий срок под строительство конкретной церкви, либо же кирпич закупался на близлежащем замковом или городском заводе.
В орденские времена значительные по объёму выпуска кирпича производства существовали только возле замков во время их строительства. Особенно это касается отдалённых замков, для возведения которых нельзя было приобрести кирпич в округе или без значительных транспортных затрат доставить с уже имеющихся заводов. Излишки кирпича при этом, если таковые образовывались на призамковых производствах, продавались на сторону.
Объёмы производства кирпича в XIV-XV веках колебались от 16 до 75 тыс. штук в год, в среднем составляя 20 — 40 тыс. штук. Запасы кирпича, имевшиеся в те времена в замках, впечатляют: к примеру, в замке Торн в 1384 году хранилось 720 тыс. кирпичей [2]. Вероятно, такие запасы держались как резерв на случай военных действий, когда они могли быть использованы для быстрой реконструкции оборонительных сооружений или их восстановления.
Что касается стоимости кирпича, то согласно записям из Мариенбургской книги главного казначея (1399-1409), в 1404 году строительство кирпичного завода и производство 200 тыс. кирпичей в замке Рагнит (сейчас Неман) обошлось ордену в 101 марку. При этом стоимость 1000 кирпичей составляла 11 скотов*. Черепица стоила значительно дороже — 20 скотов за 1000 штук.
Размеры кирпича
На протяжении нескольких веков у кирпича не существовало стандартов качества и определённых размеров. Качество кирпича определял сам мастер-кирпичник. Размеры же кирпича зачастую зависели от размеров формы, изготовленной мастером для его формовки (на ранних этапах кирпичного производства зачастую тут имела место традиция тех мест, из которых происходили мастера), и степени усадки глины при обжиге. Фактически у одного и того же кирпичника, использовавшего для формовки сырца одну и ту же рамку, в зависимости от качества глины и процесса обжига могли получаться кирпичи разного размера.
Деревянная рамка для формования кирпичей [6].
Для орденских времён (т.е. начиная со второй половины XIII в. и до начала XVI в.) можно говорить о размерах кирпича, укладывающихся в диапазон 24-34,5 см по длине, 12-18 см по ширине, и 6,5-10,5 см по высоте. При этом крайние размеры встречались редко. В период расцвета орденского строительства (1330-1410 годы) произошла некая относительная стандартизация кирпича и наиболее распространёнными были размеры 29-31 на 13,5-15 и на 7,5-9 см [2] (жители Калининградской области называют эти большие кирпичи орденских времён, отличающиеся визуально от более мелких немецких кирпичей XIX — XX веков «лаптями»). К примеру, размер кирпичей замка Алленштайн (Ольштын) составляет 30 х 15 х 8 см. А размер кирпича храма Андрея Первозванного (конец XIV в.) при бывшем францисканском монастыре в Вартенбурге (Барчево) имеет размер 30 х 15 х 10 см [6]. Следует отметить, по мере расширения масштабов кирпичного строительства в мире, эмпирически было определены пропорции, при котором ширина кирпича примерно равнялась его удвоенной высоте, а длина — удвоенной ширине (т.е. 1 : 2 : 4). Такие пропорции наилучшим образом отвечали удобству перевязки кирпичной кладки и её прочности и сохраняются до наших дней [5]. Так называемый «имперский стандарт» появился в Германии лишь в 1872 году (сейчас он носит название «старый имперский стандарт», т.к. с 1950 года в Германии введён новый стандарт размеров кирпича). В соответствии с ним для государственных построек разрешалось использовать только кирпич с размерами 25 х 12 х 6,5 см.
Очень часто даже на одном объекте использовались кирпичи разных размеров, что может, в том числе, говорить как о том, что кирпич на стройку поставлялся от разных производителей, так и о том, что на объекте работали разные мастера-кирпичники, которые могли к тому же происходить из разных мест.
В 2024 году Калининград во главе всего прогрессивного человечества будет отмечать 300-летие со дня рождения Иммануила Канта. Но эта дата затмевает собой ещё один юбилей, о котором мало кто знает и помнит. Но мы-то знаем многое и память у нас хорошая…
Итак, в 2024 году предлагаем отметить ещё один юбилей — столетие появления в Калининграде/Кёнигсберге радиовещания. Именно в 1924 году, 2 января, была основана первая радиовещательная компания Восточной Пруссии — «Ostmarken Rundfunk AG» (ORAG — Радио Восточной территории), а спустя ещё полгода, 14 июня 1924 года, началось и само радиовещание [1] (вообще, 1924 год знаменателен тем, что с марта по октябрь в Германии начали вещание сразу 8 радиостанций; ещё одна, самая первая — Radio-Stunde, заработала в Берлине 29 октября 1923 года [2]). Половина акций ОRAG принадлежала фабриканту-деревопереработчику Вальтеру Цабелю, другая — Рейхспочте.
Передающая антенна, установленная на территории фабрики Вальтера Цабеля. 1924 г.
На территории своей фабрики, расположенной на острове Ломзе (ныне остров Октябрьский) напротив Закхаймских ворот, на другом берегу Прегеля, Цабель установил радиопередатчик мощностью 0,5 кВт и передающую антенну высотой 45 м. Предприятие позиционировалось как «новейшее техническое достижение в Кёнигсберге», но ещё до начала вещания Цабель вышел из него, продав свою долю принадлежащей городу Кёнигсбергу фирме, управляющей Восточной ярмаркой (Messamt Königsberg GmbH). Таким образом, радиостанция становится первой в Германии «городской» радиостанцией и получает название «Радио Кёнигсберг».
Реклама машиностроительной и деревообрабатывающей фабрики Вальтера Цабеля (с главным офисом на Хуфеналее, 27 и производственными мощностями на Альтштедтишер Хольцвизенплатц, 9/12), силовая установка которой (мощностью 300 л/с) снабжала электричеством ещё и первый в Восточной Пруссии радиопередатчик.
Йозеф Христиан
В самом начале работы в наблюдательный совет «Радио Кёнигсберг» вошли директор Восточной ярмарки, два депутата городского собрания и городской казначей. Первым директором радиостанции был назначен Фридрих Вильгельм Одендаль [1,2]. В небольшом штате сотрудников были диктор, редактор, секретарь, а также скрипач, виолончелист и пианист. Должность художественного руководителя и первого диктора «Радио Кёнигсберг» занял режиссёр и тенор Кёнигсбергского городского театра, уроженец Вены, Йозеф Христиан, впоследствии ставший директором радиостанции, сменив на этом посту Одендаля [1] (к 1928 году штат постоянных сотрудников «Радио Кёнигсберг» составлял 42 человек (из них 15 были оркестранты), а к 1930 году он вырос до 103 человек [2]).
Первоначально своё вещание «Радио Кёнигсберг» вело из одного из многочисленных зданий находящегося неподалёку комплекса Восточной ярмарки. В сетке вещания были две новостные программы, которые выходили в эфир в 10-00 и 14-00, биржевые сводки и трансляции сигнала точного времени. Территорию, на которой можно было принимать сигнал «Радио Кёнигсберг», населяло более 3 млн человек. В частности, принимать сигнал могли не только жители Кёнигсберга, но и Гумбиннена (сейчас Гусев), Штеттина (сейчас Щецин) и даже Франкфурта-на Одере. Тут важно отметить, что в это время Восточная Пруссия была отделена от остальной части Германии Данцигским коридором, поэтому появление «Радио Кёнигсберг», которое могли слушать немцы (и не только они, о чём мы поговорим ниже), проживающие за пределами самой восточной провинции Второго рейха, было неким символом единства нации. На конец 1924 года количество радиослушателей в зоне охвата ORAG составляло чуть более 13 тыс. человек. К концу 1929 года оно увеличилось до почти 65 тыс., а к концу 1932 года превысило 112 тыс. слушателей [1].
Радиопередающий комплекс на ул. Пиллауер-Ландштрассе. Конец 1920-х годов. По неподтверждённым данным архитектором здания был Ханс Хопп.
22 декабря 1926 года южнее Альте-Пиллауер-Ландштрассе (сейчас ул. Дмитрия Донского) между психиатрической клиникой Альбертины (сейчас Детская областная больница) и капеллой Св. Адальберта (сейчас Институт земного магнетизма) была установлена передающая антенна фирмы «Мельтцер». Высота деревянных мачт составляла 25 и 30 м, мощность передатчика 1,5 кВт. В марте 1927 года мачты были заменены на новые, высотой 80 м, которые отстояли друг от друга на 100 м [3].
Радиопередающий комплекс возле Хайльсберга. 1930-е — нач. 1940-х годов. Сейчас территория принадлежит министерству обороны Польши. На мачте высотой 89 м установлен радиопередатчик мощностью 10 кВт, транслирующий передачи католической радиостанции «Радио Мария».
Спустя ещё четыре года, 15 декабря 1930 года в трёх километрах к северо-западу от Хайльсберга (сейчас Лидзбарк Варминьски) возле шоссе, ведущего к Прейсиш-Эйлау (сейчас Багратионовск), был установлен крупнейший в Восточной Пруссии передатчик фирмы «Лоренц» мощностью 60 кВт. Вертикальная передающая антенна была закреплена на проводе, натянутом между двух деревянных мачт высотой 102 м, отстоящих друг от друга на 200 м. В 1935 году мощность передатчика увеличилась до 100 кВт, а высота мачты — до 115 м. В 1940 году деревянная мачты были заменены стальными высотой 151 м [3].
Уже в июле 1924 года сетка вещания «Радио Кёнигсберг» стала более разнообразной [3] — в ней появились музыкальные и литературные передачи, которые в дальнейшем стали занимать основную часть времени вещания. Были даже передачи по изучению французского, английского, испанского языков и эсперанто, транслировались лекции на различные темы, зачитывались новости спорта, выходила передача, посвящённая шахматам. Для слушателей издавался регулярный журнал Der Königsberger Rundfunk (Кёнигсбергское радио), в котором печаталась программа передач и различная познавательная информация.
Герман Шерхен. 1934 г.
Оркестр «Радио Кёнигсберг», с 1 сентября 1928 года возглавляемый известным музыкантом и дирижёром Германом Шерхеном*, исполнял произведения как современных немецких композиторов, так и мировую классику, а также лёгкую танцевальную музыку. Вскоре в нём насчитывалось уже 59 музыкантов [2]. Помимо оркестра на радио имелся и хор из 17 голосов [1]. Музыкальные программы «Радио Кёнигсберг» пользовались огромной популярностью у радиослушателей и оркестр Шерхена регулярно гастролировал по всей Восточной Пруссии**.
Очевидно, что радийщикам стало тесно в старой студии, поэтому в начале 1930-х был объявлен архитектурный конкурс проектов нового Дома радио (Rundfunkhaus), который должен был появиться на Ганзаринг рядом с Государственным архивом (сейчас проспект Мира 1-3).
Договор на строительство был заключен в ноябре того же года с архитектурным бюро Ханса Хоппа***, которому пришлось внести кое-какие изменения в первоначальный проект. Здание Дома радио является прекрасным образцом функционализма в архитектуре. Строительство его, начавшееся в 1933 году, заняло немного времени и уже 1 апреля 1934 года «Радио Кёнигсберг» начало вещание из нескольких студий, расположенных на четырёх этажах Дома радио.
Дом Радио. У входа в здание, ни много, ни мало, парковка для велосипедов. На конец 2021 года на этом же месте таковой уже (ещё) не имеется. Фото сер.-кон. 1930-х годов.
Вещание шло на средних волнах. В 1926 году вещание начиналось с утреннего прогноза погоды 6-00, а заканчивалось в полночь часовым музыкальным концертом. В 1935-м трансляция погоды начиналась уже в 5 утра [4].
Ещё до прихода к власти национал-социалистов, с 1 января 1933 года, все радиостанции Германии (и «Радио Кёнигсберг» в том числе) стали государственными. Ostmarken Rundfunk AG было преобразовано в Ostmarken Rundfunk G.m.b.H., Königsberg. В 1933 году радиовещание подчинили министерству пропаганды Геббельса. С 1 апреля 1934 года Ostmarken Rundfunk G.m.b.H. было преобразовано в Reichssender Königsberg (Радиопередатчик Кёнигсберг) [1].
Здесь уместно отметить, что несмотря на то, что международное вещание на коротких волнах из Германии на немецком языке (первыми слушателями при этом стали немецкоговорящие жители США) началось ещё в 1929 году, радиопередачи при этом были в целом политически нейтральными [4]. Но с 1933 года вещание стало приобретать пропагандистский окрас. Иновещание вскоре стало осуществляться также на Южную Америку, Юго-Восточную Азию и Африку. В 1936 году немцы впервые на весь мир транслировали спортивные репортажи с Берлинской олимпиады (также впервые велась и прямая телетрансляция). Ещё до начала Второй мировой войны, с 1938 года, началась «радиовойна», в которой коротковолновой радиопередатчик называли самым мощным немецким оружием пропаганды, а вещание при этом велось на 31 языке [4].
«Радио Кёнигсберг»в этом плане не отставало от общегерманских пропагандистских тенденций. После начала Второй мировой войны, в 1940 году, раз в неделю 20-минутная передача из Кёнигсберга транслировалась на шведском языке. Первоначально вещание на Швецию осуществлялось из берлинского Дома радио. Но с началом бомбардировок Берлина британскими ВВС шведскую редакцию перевели в Кёнигсберг. Считалось, что радиосигнал из Кёнигсберга могли слышать около 10 процентов населения Швеции. Передача начиналась со слов «Привет, Север, это говорит Германия!».
Карта 1924 года демонстрирует дальность действия радиопередатчиков различной мощности. Сплошной линией показана зона охвата радиусом 150 км для передатчика в 1 кВт. Прерывистой — зона радиусом 300 км для передатчика в 5 кВт. Эти выкладки были использованы в качестве основы для определения отдельных зон вещания [4].
Когда войска Красной Армии приблизились к границе с Восточной Пруссией, вещание на Швецию стало осуществляться из Данцига (сейчас Гданьск), а перед самым окончанием войны — с маломощного передатчика, установленного в окрестностях Осло.
Малоизвестный факт, но «Радио Кёнигсберг» также упоминалось среди нескольких враждебных радиостанций, вещающих на русском языке на Советский Союз.
За последнее время все чаше имеют место антисоветские передачи по радио, практикуемые фашистскими радиостанциями.
Широкий характер имеет и фашистская пропаганда, проводимая гитлеровскими радио-вещательными станциями на немецком языке.
Гитлеровское вещание помимо частых выступлений разных фашистских главарей с инсинуациями и бранью по адресу Москвы передает злостные измышления геббельсовской печати об СССР. Так, в вечерней радиоинформации 9. VIII. с. г работающей для Востока Кенигсбергской радиостанцией сообщалось:
«Москва угрожает миру. Сейчас ею в Америке заказывается 3 дредноута по 35.000 тонн каждый».
«Выяснилось, что в Бельгии движение безбожников существует на московские деньги».
Сообщения подобного характера повторяются изо дня в день.
Отмеченный в ноябре 1933 г., пока единичный случай передачи германским вещанием антисоветской информации на русском языке (о голодных очередях в Москве, провале пятилетки и т. п.) свидетельствует о том, что германский фашизм во время войны широко использует радиоагитацию на русском языке. <…>
Во время войны эта агитация примет конечно самый разнузданный характер.
Кроме действующей в мирное время радиовещательной сети наши вероятные противники в военное время сумеют использовать большое количество вещательных станций, которые сейчас только эпизодически занимаются антисоветским вещанием.
Дело борьбы с радиоинтервенцией, в силу недостаточной мощности нашей вещательной сети, как это показал опыт с чешскими и японскими передачами — поставлено неудовлетворительно и не гарантирует подавления антисоветского радиовещания.
Для успешной борьбы с радиоинтервенцией требуется наличие не менее полуторной мощности, по сравнению с противником, а с учетом обеспечения нашего зарубежного вещания еще больше.
Общая мощность наших вещательных станций на средних и длинных волнах в абсолютном отношении не на много уступает мощности противника, особенно на Западе, но для забивки фашистской радиопропаганды этой мощности явно недостаточно. По коротким же волнам фашистское вещание имеет даже абсолютное превосходство. <выделено мной. — admin>
В связи с тем, что такое положение совершенно не обеспечивает СССР от фашистской радиоинтервенции, прошу внести на рассмотрение Совнаркома вопрос о мероприятиях по борьбе с фашистской радиоинтервенцией.
Народный комиссар внутренних дел Союза ССР
Генеральный комиссар государственной безопасности Ежов [5]
Исходя из текста этой докладной записки Ежова от 15 августа 1937 года на имя Генерального секретаря ВКП(б) Сталина и Председателя Совнаркома Молотова можно подтвердить то, о чём мы говорили выше: нацисты буквально сразу после прихода к власти не сильно церемонились, описывая для своих радиослушателей ситуацию в СССР (впрочем, схожим образом действовали и власти Польши, Финляндии, Японии, Чехословакии, да и советские СМИ вели себя зеркально по отношения к своим недругам). Упоминание же о «единичном случае» вещания на русском языке в ноябре 1933 года вовсе не обязательно относится именно к «Радио Кёнигсберг».
Начиная с лета 1941 года (т.е. с нападения Германии на Советский Союз) и без того не страдающее плюрализмом немецкое радиовещание подверглось ещё большей цензуре. Все региональные радиостанции объединились в единую национальную радиосеть, ограничив собственное вещание лишь утренними выпусками [4].
Последний раз в эфир «Радио Кёнигсберг» вышло 31 января 1945 года. Отступая, немцы взорвали передатчик в Хайльсберге [1].
Во время штурма Кёнигсберга в апреле 1945 года здание Дома радио довольно существенно пострадало и в 1960 году ещё не было восстановлено. Но уже к 1962 году его восстановили практически в первоначальном виде. Изменения коснулись лишь крыши. Несмотря на этот факт, очевидный для любого, кто сравнит Дом радио на довоенных фото с его нынешним обликом, в некоторых письменных источниках и, в особенности, в многочисленных интернет-публикациях, бытует утверждение, что после восстановления Дом радио лишился одного этажа.
Нам представляется, что ошибка эта имеет своё начало в книге Балдура Кёстера «Кёнигсберг. Сегодняшний Калининград. Архитектура немецкого времени»:
На другом конце улицы (ближе к Ганза-плац) сохранилось Здание Радио, называемый также домом радио или передатчиком рейха, Ганзаринг 139 — проспект Мира 1-3.
Постройка с 1930 г, архитектор: предположительно Роберт Либенталь.
Очень вытянутое первоначально четырёхэтажное строительное тело с похожим на башню, пятиэтажным завершением, выходящим на Ганза-плац. Не слишком большие отдельно расположенные окна лежат горизонтально, прерываются тремя вертикально расположенными лентами лестничных клеток. В наст. время здание уменьшено на один этаж <выделено мной. — admin>, так как реконструкция абсолютно плоской крыши не удалась. Вместо этого была выбрана общепринятая крыша с покрытием из волнистого асбоцемента с лёгким наклоном. На высоте 5-го этажа была возведена закрытая поверхность стены, выходящая на улицу, (с помощью которой было достигнуто прежнее кубическое завершение в направлении похожего на башню угла), а на тыльной стороне новая крыша спускается до верхнего канта 3-го этажа [6].
Помимо путаницы с количеством этажей (хотя фраза «первоначально четырёхэтажное строительное тело» достаточно явно указывает на то, что здание состояло из четырёх этажей, а в пассаже про «высоту 5-го этажа» вообще мало понятно, что же хотел сказать автор или перевести переводчик), Кёстер предполагает (и снова ошибочно), что автором проекта был Роберт Либенталь, спроектировавший Государственный архив (ныне Областная научная библиотека), составляющий единый ансамбль с Домом радио.
Бывшее здание Дома Радио с 1962 года занимает Атлантическое отделение Института океанологии им. П.П Ширшова Российской академии наук. (Октябрь 2021 г.)
Вид на бывший Дом радио со стороны бывшего Государственного архива (Калининградской областной научной библиотеки). (Октябрь 2021 г.)
Стены Дома Радио облицованы клинкерным кирпичом, произведённым предприятием Siegerdorfer Werke (Siegerdorf, сейчас Zebrzydowa, Польша). Продукция этого предприятия, основанного в 1876 году, использовалась, среди прочего, для строительства станций Берлинской подземки. В 1939 году на этом кирпичном заводе имелось 9 кольцевых печей и 1200 работников.
Постановлением Правительства Калининградской области № 132 от 23 марта 2007 г. здание бывшего Дома радио было признано объектом культурного наследия регионального значения.
На этой таблице, висящей ныне у входа в Институт океанологии им. Ширшова, поражает всё: и неправильная дата постройки объекта, и само название здания, поскольку «Радио Кёнигсберг» никогда не называлось «Восточно-Прусским радио». Даже удивительно, как это «до кучи» не написали, что архитектором является Р. Либенталь… (Октябрь 2021 г.)
Фабрика Вальтера Цабеля и радиопередающая станция на острове Ломзе. Фрагмент плана Кёнигсберга, 1925 г.
Радиопередающая станция в Амалиенау. Фрагмент плана Кёнигсберга, 1925 г.
Радиопередатчик в Амалиенау. Фрагмент плана Кёнигсберга. 1928 г.
Музыканты «Радио Кёнигсберг»в студии. 1925-1926 гг.
Большой радиопередатчик в Хайльсберге. Высота мачты 102 м. Почтовая открытка, конец 1930-х.
Примечания:
* Шерхен Герман (Hermann Scherchen, 1891 — 1966) — немецкий альтист, дирижёр и педагог. Играл в Берлинском филармоническом оркестре. В 1914—1916 дирижировал в Риге. В 1916—1918 годах был в российском лагере для военнопленных. В 1918 вернулся в Берлин, основал «Новое музыкальное общество», в 1919 г. создал посвященный современной музыке журнал «Мелос». В 1933 г. покинул Германию, руководил оркестрами в Брюсселе, Вене. В 1958 г. гастролировал в СССР.
** Несмотря на это, содержать такой большой оркестр с финансовой точки зрения радиостанции было нелегко. В конце августа 1931 года Шерхен оставил должность дирижёра и тщательно подобранный оркестр распался. Штат музыкантов «Радио Кёнигсберг» к началу 1933 года сократился до 17 человек, а при необходимости привлекался оркестр Кёнигсбергского оперного театра [1].
*** Хопп Ханс ( Gustav Karl Hanns Hopp, 1890 — 1971) — немецкий архитектор, создавший в Кёнигсберге ряд знаковых административных и жилых объектов, среди которых комплекс Восточной ярмарки, «Парк-отель», аэропорт Девау, «Дом Радио», Ремесленная школа для девушек, а также водонапорная башня в Пиллау (Балтийск).
Источники:
Organigramm der ORAG 1924–1933 (dienste.dra.de/rundfunk-vor-1933/pdf/ORAG_1924-1933.pdf)
Leonhard J.-F., Halefeldt H.O., Wittenbrink T., Schumacher R. Programmgeschichte des Hörfunks in der Weimarer Republik. Band 1. — Deutscher Taschenbuch Verlag, München, 1997.
oldtimeradio.de
Riegler T. Meilesteine des Rundfunks. Daten und Fakten zur Entwicklung des Radios und Fernsehens. — Siebel Verlag, 2006.
Вестник архива президента Российской Федерации (приложение к журналу «Источник»), №1, 1999 г. — с. 111-112.
Балдур К. Кёнигсберг. Сегодняшний Калининград. Архитектура немецкого времени. — Хузум, 2000. — 256 с.
Есть у меня в коллекции одна занятная открытка, отправленная некоему Л. Рутковичу, коллекционеру из Будапешта. Примечательна она тем, что текст на обороте написан на эсперанто.
С момента строительства Вавилонской башни, когда суровый Бог обиделся на людей и сделал так, что они стали говорить на разных языках, человечество использовало для общения так называемые «лингва франка» — языки, которые понимало большинство населения какой-либо территории. Такими лингва франка когда-то были арамейский язык, греческий, латынь, французский, и даже язык жестов северо-американских индейцев. Сейчас лингва франка для стран бывшего СССР и Восточной Европы является русский язык, а международным лингва франка стал английский.
В конце XIX века были попытки создать искусственные языки, которые стали бы международными лингва франка. Такую роль пытался сыграть эсперанто, разработанный Лазарем (Людвиком) Заменгофом (1859 — 1917) и впервые представленный им в Варшаве для друзей-гимназистов в конце 1878 года. В последующем Заменгоф совершенствовал созданный им язык и в 1887 году опубликовал на русском языке под псевдонимом «Д-р Эсперанто» первый учебник по эсперанто. Взлёт своей популярности эсперанто пережил в 1920-е годы, когда он даже предлагался в качестве рабочего языка для Лиги Наций. Но затем любители эсперанто подверглись репрессиям сначала в Советском Союзе, а позднее и в нацистской Германии. Сейчас в мире, по разным оценкам, в той или иной степени эсперанто владеют до нескольких сотен тысяч человек.
Первым эсперантистом Кёнигсберга стал врач Адольф Эбнер. Ещё в 1897 году он познакомился с этим языком. Впоследствии вместе со своим единомышленником Паулем Фастом Эбнер создал первый кружок любителей эсперанто в Кёнигсберге. К 1910 году количество членов этого кружка перевалило за две сотни [1]. В Альбертине появились курсы по эсперанто, причём читали их для двух групп студентов — немцев и русских. В 1914 году на эсперанто был издан путеводитель по Кёнигсбергу. Первая мировая война на несколько лет прервала связи любителей эсперанто по всему миру, но сразу же после войны интерес к языку возродился. В 1923 году было введено обязательное изучение эсперанто для студентов кёнигсбергского Высшего училища торговли. С 1925 по 1932 год на городском радио два раза в неделю выходили программы на эсперанто. Но с приходом к власти национал-социалистов, считавших эсперанто языком «евреев и коммунистов», движение эсперантистов стало угасать, а в 1936 году этот язык был и вовсе запрещён.
Но вернёмся к нашей открытке. Итак, читаем:
Tre estimata samideano! Rilate al via anonco en «Heroldo». Mi sendas al vi vidajon el Oriento Prusjo. Mi pelas vin kore respondi almenau unu fojon. Volante mi daurigus la korespondon kun vi. Kun saluto Walter Paick, Louisenwerth Kreis Gerdauen, Ostpreussen Germanuja
Дорогой единомышленник! Что касается объявления в «Герольдо». Я посылаю вам вид Восточной Пруссии. Прошу вас хотя бы раз откликнуться. С удовольствием продолжу с вами переписку. С приветом Вальтер Паик, Луизенверт, крайс Гердауэн, Восточная Пруссия Германия
На лицевой стороне открытки изображёно здание районного управления (крайсхаус) в Гердауэне (сейчас Железнодорожный), построенное по проекту Фридриха Хайтманна. Почтовые марки на открытке отсутствуют, как и часть почтового штемпеля. Глядя на саму открытку, можно предположить, что издана она в 1910-1920-е годы.
Гердауэн. Крайсхаус.
Кем был отправитель открытки Вальтер Паик можно только догадываться. Упомянутый им Луизенверт находился примерно посередине между деревнями Вандлакен (сейчас Зверево) и Ассаунен (сейчас Асуны, Польша) примерно в сотне метров севернее нынешней российско-польской границы и представлял собой фольварк или имение (Gut). Сейчас на его месте распаханное поле. Вряд ли отправитель был хозяином этого самого имения. Или же это был весьма продвинутый бауэр, имевший время не только на то, чтобы писать открытки в другие страны, но и на изучение эсперанто.
Список источников:
1. Горецкая Г. Эсперанто в Кёнигсберге и Калининграде. — Балтийский альманах, № 9, Калининград, 2010.
