Куршская коса в орденский период

Куршская коса в орденский период

 

 

История Куршской косы на основе орденских хроник и документов

В орденских хрониках Куршская коса впервые упоминается в Ливонской рифмованной хронике конца XIII века. Она описывается как покрытая большими деревьями полоса суши, являющаяся военной дорогой между Самбией и Мемелем (сейчас Клайпеда. — admin).

В документе 1258 года о разделе завоёванной Самбии между епископом и орденом упоминается «остров Нестлант», под которым следует понимать Куршскую косу. Название же косы как «Куршской» впервые встречается в «Хронике земли Прусской» Петра фон Дусбурга, написанной в первой половине XIV века.

 

Самбия, Куршская коса и Куршский залив. Фрагмент карты Абрахама Ортелиуса. Сер. XVI века.

 

 

 

Связующее звено

Куршская коса действительно была важным стратегическим объектом для ордена, поскольку являлась единственным сухопутным маршрутом  из Самбии через Курляндию в Ливонию в зимнее время, когда воды Куршского залива, часто именуемого в хрониках озером, замерзали, и обеспечивался безопасный проход в любое место вокруг Куршского залива и далее.

С окончательным завоеванием Самбии в 1258 году стал возможен свободный доступ к косе. Коса стала связующим звеном с замком Мемель, построенным ливонцами в 1252 году. Планировалось, что замок станет столицей Курляндии и центром торговли на Балтике. Эти действия и позволили установить контроль над Куршской косой. Однако в 1264 году через косу литвины с целью поддержки прусского восстания, вторглись в Самбию и даже осадили замок Велау (сейчас пос. Знаменск. — admin).

Вторжение в Самбию

В 1283 году, когда орден покорял последние независимые племена на юго-востоке прусских земель, литвины вновь организовали военный поход через Куршскую косу в Самбию, разорили её и ушли обратно в свои земли. Это событие отражено в хронике Петра фон Дусбурга:

«В год от Рождества Христова 1283 800 всадников из Литвы зимой по Нерии Куршской вторглись в Самбийскую землю и две её волости, а именно Абенду и Побету, разорили огнём и мечом, убив 150 христиан, и так как никто не оказал им сопротивления, все они ушли целые и невредимые».

В итоге орден построил на косе замок под названием Нойхауз с целью предупреждения вероятных набегов литвинов. Это также было отражено в хронике Петра фон Дусбурга:

«Брат Конрад, магистр, как муж мудрый и прозорливый, полагая, что по Нерии, дороге ниоткуда не видимой, могут снова возникнуть многие тревоги и неприятности для братьев и земли Самбии со стороны язычников, заложил на упомянутой Нерии, на берегу Солёного моря, мощный замок, называемый Нейхауз, чтобы литвины не вторглись внезапно в землю Самбии».

Вероятно, ранее здесь было небольшое оборонительное сооружение, на что указывает название «Neuhaus» или «Castrum Nova», что значит «Новый замок».

Город и замок

В ходе дальнейших военных конфликтов Мемель был разрушен в 1293 и 1323 годах. И в 1328 году ливонцы передали ордену контроль над Мемелем. Главной целью было избавиться от финансовых проблем, связанных с постоянным восстановлением города после разрушений. В дальнейшем замок и город Мемель был несколько раз разрушен во время орденско-литовских конфликтов за Жемайтию в 1360, 1365, 1379, 1393 и в 1401 годах. Город был разрушен и в 1409 году, когда произошло очередное восстание жемайтов, что положило начало Великой войне между орденом и польско-литовским союзом.

 

Мемель. Фрагмент гравюры конца XVI века. Справа внизу Куршская коса и Куршский залив.

 

В ходе орденско-литовских конфликтов на протяжении XIV века через Куршскую косу и воды залива неоднократно вторгались литовские войска и наносил ответные удары орден. Виганд фон Марбург в своей хронике упоминает, как маршал ордена Хеннинг Шиндекопф настиг отступающее по льду залива литовское войско:

«Брат Шиндекопф шёл за ними и на озере, именуемом Курише Хаб, захватил из них 45 знатных мужей, помимо тех, коих приказал убить и утопить».

Вышеупомянутые разрушения Мемеля привели к большому строительству города и замка в начале XV века. Строительные работы, проводимые под руководством специалистов, в 1398-1409 годах составляли до 10% годовых расходов ордена и отражены в записях казначея. Наибольшие расходы приходятся на 1402-1403 годы. Постепенно расходы снижаются вплоть до 1409 года, когда Мемель был вновь разрушен, а затем в связи с войной работы так и не были завершены.

Дорожные отчёты

В 1422 году, с завершением очередной орденско-польской войны, военное значение Куршской косы начинает ослабевать, уступая место коммуникационной роли. Это связано с заключением мирного договора у озера Мельно в 1422 году, между орденом и союзными Польшей и Литвой. По этому договору Тевтонский орден обещал оставить свои претензии на Жемайтию и оговаривались чёткие границы между орденом и Литвой.

Через косу и залив проходили военно-разведывательные маршруты, собранные в сборник «Litauische Wegeberichte», или «Литовские дорожные отчёты», созданный в конце XIV – начале XV веков. Некоторые маршруты проходили через Куршскую косу, и Росситтен (сейчас Рыбачий. — admin) упоминается там как остановочный пункт по дороге в Винденбург (примерно на этом месте находится литовский пос. Вянте.- admin) и дельту Мемеля (Немана). А сами маршруты проходили зимой по скованному льдом заливу. В конце XIV века в Росситтене появляется орденский замок-укрепление, возле которого возникают деревня и трактир. А в конце  XIX века близ Росситтена было раскопано средневековое захоронение XIII-XV веков.

Через песчаную косу

Освальд фон Волькенштейн. Портрет из манускрипта сер. XV века.

В период военных конфликтов на протяжении XIV-XV веков орденскую Пруссию периодически посещали руководители ордена, а также подлинные знаменитости того времени. В 1434-35 годах на косе был Верховный маршал ордена Конрад фон Эрлихсхаузен, будущий Великий магистр. Осенью 1434 года в Росситтене он приобрёл у местных рыбаков рыбу, а летом 1435 года в Заркау (сейчас Лесной. — admin) раздал встреченным им куршам 7,5 шиллингов. Бывал на косе дипломат и последний миннезингер — Освальд фон Волькенштейн, который минимум дважды, в 1399 и 1402 годах, бывал в Пруссии. В своих песнях Освальд неоднократно упоминает посещённые им Францию, Испанию, Англию, Данию, Швецию, Сицилию, Кипр и Крит, Турцию, Крым, Палестину, Египет, Персию, земли татаров, Россию, Литву и Пруссию, отмечаемую пять раз.

В одном из его произведений есть и упоминание Куршской косы, по которой пролегал его путь:

 

«Через Россию, Пруссию, Эстонию
в Литву, Ливонию, через песчаную косу»

(Из песни Durch Barbarei, Arabia).

 

Для предупреждения вероятных набегов литовцев на косе в нескольких местах орденом были построены замки и укрепления.

На материке, отделённым от косы проливом, был расположен замок Мемель, основанный ливонцами в 1252 году. В 1328 году замок был передан ордену и стал центром комтурства, одной из самостоятельных административно-территориальных единиц орденской Пруссии.

Без определённого места

В 1283 году, после набега на Самбию литвинов, проникших через косу, орденский ландмейстер в Пруссии Конрад фон Тирберг распорядился построить на косе замок, получивший название Нойхауз, или Новый замок: «заложил на упомянутой Нерии, на берегу Солёного моря, мощный замок, называемый Нейхауз, чтобы литвины не вторглись внезапно в землю Самбии».

О местонахождении этого замка споры между историками идут с конца XIX века.  Замок «размещали», как в основании косы у Кранца (сейчас Зеленоградск. — admin), так и на самой косе, между Росситтеном и Пиллькоппеном (сейчас Морское. — admin), и даже в самом Пиллькоппене.

При разделе территории Самбии в 1331 году по договору между епископом и орденом замок Нойхауз («Нуинхус») упоминается как ориентир при проведении границ. Согласно этому договору замок располагался до начала косы, на окраине современного города, у реки Тростянка. Ещё в доорденский период там располагалось городище, получившее название Горбек. Более чем вероятно, что ландмейстер фон Тирберг построил на этом месте новое укрепление и поэтому замок получил название «castrum novum» или Нойхаус. Однако высказывается предположение, что изначально замок располагался именно в Пиллькоппене, у которого также имелось доорденское городище. По неподтверждённым свидетельствам XVII-XVIII веков остатки укрепления Нойхаус были перенесены в Кёнигсберг, «в величественный Тиргартен».

Замок Росситтен

Другим орденским замком на Куршской косе был Росситтен. Построен он был, вероятно, во второй половине XIV века. В упоминавшихся Литовских дорожных отчётах 1380-х годов Росситтен указывается в качестве места для ночлега в маршруте  через залив в Жемайтию, в район Шяудува. Известно, что в начале XV века замок стал центром пфлегерства, малой административной единицы орденской Пруссии. При замке существовала должность фишмайстера – чиновника, ответственного за рыбную ловлю.

Возле замка существовало поселение, в котором было минимум два трактира. В 1470 году Великий магистр Генрих фон Рихтенберг пожаловал трактирщику Гансу Шретеру «двор, расположенный перед нашим замком Росситтен, с одним акром земли и два акра луга, свободную рыбалку и свободные дрова в наших лесах для необходимости их жизнеобеспечения». В Росситтене имелось кирпичное производство, способное производить большое количество кирпича. Из записей казначея известно, что кирпич из Росситтена поставлялся в Мемель.

Последнее упоминание о существовавшем замке Росситтен содержится в договоре 1525 года, где он, вместе с Кёнигсбергом, Лохштедтом и другими замками, пожалован королём герцогу Альбрехту. По неподтверждённым свидетельствам, в середине XVII века руины замка и его подвалы ещё были видны на местности. Разрушающийся замок Росситтен – место действия готической повести «Майорат» авторства кёнигсбержца Гофмана, в которой замок практически является одним из героев повести. 

Письмо из Ниддена

В северной части косы располагался постоялый двор под названием Трейерос, упоминаемый в документах с начала XV века. В последующем на месте этого населённого пункта возник посёлок Карвайтен. Кроме него там же был важный пункт, называемый «лошадиным лугом». Из названия ясно, что это было место, где держали лошадей для обслуживания путников,  упоминаемое практически одновременно с постоялым двором.

Немецкие и российские историки и археологи упоминают о существовании на косе нескольких поперечных валов оборонительного значения. Такие валы, как доорденского, так и орденского периода, располагались в районе Пиллькоппена, Заркау и у основания косы.

Ещё одним населённым пунктом косы, возникшим в орденский период, является Нидден (сейчас Нида. — admin). Первое  упоминание о нём относится к 1429 году.

 

Письмо из Ниддена в Эльбинг. 1429 г.

 

Есть письмо, отправленное комтуром Мемеля великому магистру 23 июля 1429 года. Интересно не само письмо, в котором речь идёт о постройках в Мемеле и рядом. На обратной стороне письма стоят почтовые отметки. Письмо было отправлено из Ниддена, видимо, там на тот момент находился комтур Мемеля, «в субботу после дня Марии Магдалины в час седьмой». Согласно отметкам письмо прошло Кёнигсберг, Бранденбург (сейчас Ушаково. — admin) и Бальгу. «В понедельник в час пятый» прибыло в Эльбинг (сейчас Эдьблонг. — admin). Вероятно, там находился в тот момент магистр. Таким образом, расстояние около 200 км письмо преодолело за два дня. Для примера, письма из Кёнигсберга в Эльбинг шли сутки, а из Риги в Мариенбург (сейчас Мальборк. — admin) больше недели.

 

Находки из захоронений под Росситтеном.

 

К сожалению, до наших дней из орденского периода косы дошли свидетельства и упоминания только в хрониках и письмах, время не сохранило никаких построек. Лишь археологические находки раскрывают некоторые подробности жизни здесь в средние века.

 

 

Источники и литература:

GStA PK, XX. HA, OBA.

Joachim E. Das Marienburger Tresslerbuch der Jahre 1399–1409. Königsberg, 1896.

Scriptores Rerum Prussicarum. Die Geschichtsquellen der Preussischen Vorzeit bis zum Untergange der Ordensherrschaft. Erster Band. Hrsg. Theodor Hirsch, Max Töppen, Ernst Strehlke.Leipzig: Verlag von S. Hirzel, 1861.

Scriptores Rerum Prussicarum. Die Geschichtsquellen der Preussischen Vorzeit bis zum Untergange der Ordensherrschaft. Zweiter Band. Hrsg. Theodor Hirsch, Max Töppen, Ernst Strehlke. Frankfurt am Main: Minerva, 1965.

Thielen P.G. Das grosse Zinsbuch des deutschen Ritterordens (1414-1438). N.G. Elwert, 1958.

Woelky C.P., Mendthal H. Urkundenbuch des Bisthums Samland. Leipzig, 1891.

Ziesemer W. Das grosse Ämterbuch des Deutschen Ordens.  Danzig: Kafemann, 1921.

Beckherrn C. Garbick. In Altpreußische Monatsschrift, Bd. 35, 1898.

Bezzenberger A. Die Kurische Nehrung und ihre Bewohner // Forschungen zur Deutschen Landes- und Volkskunde. Bd. 3, H. 4. Königsberg, 1889.

Hoffheinz G.T. Wo stand die Burg Neuhaus? // Altpreußische Monatsschrift, Bd. 15, 1878.

Kleeman O. Ueber die wikingische Siedlung von Wiskiauten und über die Tiefs in der Kurischen Nehrung. // AltPreußen, Bd. 4, 1939.

Prekop D. Wojna zakonu krzyżackiego z Litwą w latach 1283-1325. Toruń, 2004.

Thielen P.G. Die Verwaltung des Ordenstaates Preußen. Köln, 1965.

Willoweit G. Wirtschaftsgeschichte des Memelgebietes. Bd. 1, Marburg, 1969.

 

Икар из Восточной Пруссии

Икар из Восточной Пруссии

Какая связь между крымским Коктебелем и посёлком Рыбачий на Куршской косе? Можно ли летать на метле? Кто, установив мировой рекорд по длительности полёта на планёре, получил в качестве приза бюст Ленина?

Об этом и многом другом можно узнать в книге Евгения Дворецкого «Замланд. Кранц и Куршская коса в старых открытках», дополненную и переработанную главу из которой мы и представляем вашему вниманию.

 

 

_________________

 

 

 

…Радостный, солнечный снимок — улыбаются все четверо: пилот в кожаной куртке и трое ребятишек в одинаковых пальто, явно братишки. Снимок сделан весной 1926 года на территории планерной школы, в дюнах близ посёлка Росситтен (ныне Рыбачий) на Куршской косе.

Фердинанд Шульц
Фердинанд Шульц возле планёра «Западная Пруссия» (Westpreussen) в окружении трёх сыновей Фритца Краускопфа. Кранц.

Кто он, этот явно уверенный в себе (известный немецкий фотограф Фритц Краускопф умел схватывать характер человека) авиатор — руки в карманах, но чувствуется, что дети под надёжной защитой? Его имя гремело в 1920-е г.г. в мире воздухоплавательного спорта — Фердинанд Шульц (Ferdinand Schulz). Всего лишь 37 лет прожил на земле и в воздухе человек, которого называли «Икар из Восточной Пруссии».

Он родился в 1892 году в деревеньке Писсау (сейчас Пишево) около Алленштайна (ныне Ольштын) и был старшим из двенадцати детей в семье сельского учителя. С детства любил мастерить что-то своими руками. А в большой семье дети взрослеют раньше: с 12-ти лет жил у родственников в Браунсберге (нынешнем Бранево), где окончил гимназию. Решил пойти по отцовской стезе — стать учителем. Отучившись на подготовительных курсах в Рёсселе (сейчас Решель), поступил в учительскую семинарию в Торне (Торунь). В апреле 1914 года двадцатидвухлетнего парня призвали в армию и Фердинанд попал в один из пехотных полков, расквартированных в Данциге. Война. В первый же день, 1 августа 1914-го года, был ранен под Танненбергом и это оказалось первое из трёх его ранений. Каждый раз возвращался в строй, награждён Железным крестом 2-го класса, с персональной формулировкой «за храбрость перед лицом врага». А в начале 1917 года Шульц пишет рапорт о переводе в авиацию. После окончания курсов воздушных наблюдателей был направлен на Западный фронт, где 2 января 1918 года выполнил свой первый самостоятельный полёт. Этот час стал его боевым крещением как военного лётчика: противники заметили самолёт и начали с земли обстреливать воздушную цель, ранив второго пилота и повредив машину. Шульцу удалось совершить вынужденную посадку на своей территории, а вытащенную затем из двигателя вражескую пулю Фердинанд носил с собой как талисман… До конца войны он совершил 97 боевых вылетов, стал командиром эскадрильи в звании лейтенанта, получив ещё один Железный крест, уже 1-го класса.

Демобилизовавшись, Фердинанд Шульц возвращается к работе учителя. Но небо уже не отпускает…

Как же быть, ведь согласно Версальскому договору 1919 года Германии запрещено строить моторные самолёты? Зато планёры — сколько хотите. И с 1921 года Фердинанд начинает их конструировать и собирать в Кёнигсберге, в мастерской в районе Россгартен. Семь сконструированных им планёров Шульц ласково называл «летающими ящиками» (Flugkisten).

 

Фердинанд Шульц вместе с планёром движутся к точке старта. Куршская коса.

 

Но «летающие ящики» нужно где-то испытывать, тем более, что он уже не один, а с товарищами-энтузиастами. Молодёжи надо было где-то учиться. Окрестности около Росситтена оказались очень удобными — песчаный простор и тёплые восходящие потоки воздуха, безопасная стартовая площадка на Чёрной горе. Всегерманская планерная школа в километре от посёлка приняла первых курсантов в 1924 году и за 20 лет здесь получат лётные навыки около тридцати тысяч человек! Пилот и инструктор Фердинанд Шульц оказался не только талантливым человеком в небе, но и на земле — сказались военная и учительская закалки: осталось в воспоминаниях, что каждый выпускник был благодарен ему за «путёвку в небо». А среди тех, кто получил здесь лётную лицензию, были люди, впоследствии ставшие знаменитыми, например, Вернер фон Браун — тот самый, что изобретёт печально известные ракеты Фау-1 и Фау-2.

фердинанд шульц
Фердинанд Шульц на «Летающей метле» (планёре FS-3).
Первый всенемецкий чемпионат по планеризму. Росситтен, 18-28 мая 1923 года. Рекламный плакат.

Фердинанд Шульц был пионером немецкого планерного спорта, талантливый самоучка-конструктор аппаратов легче воздуха, пилот и наставник будущих воздушных асов. Он установил несколько мировых рекордов в этом новом виде спорта, а некоторых своих лучших достижений, в частности, по длительности нахождения в полёте (12 часов и 6 минут) и по наибольшему набору высоты (435 метров) добился в октябре 1925 года в Коктебеле, на 3-м чемпионате СССР (!) по планеризму. В качестве приза немецкому рекордсмену вручили бюст Ленина… Тогда в Крым приехали для участия вне конкурса семеро немецких спортсменов, привезли свои планёры. Любопытно, что за несколько месяцев до этого всесоюзного первенства группа советских планеристов побывала на соревнованиях в Германии. Конечно же, наши пригласили немецких коллег приехать в СССР. А за год до поездки в Союз, в 1924-м, Шульц на своём планёре FS-3 (Ferdinand Schulz-3), прозванном «Летающей метлой» (в конструкции планёра использовались еловые доски и солдатские одеяла, а управление осуществлялось с помощью двух деревянных ручек для мётел и ручек от ракеток для настольного тенниса) в полёте над Куршской косой установил мировой рекорд, оставаясь в воздухе 8 часов 42 минуты! При этом Фердинанду иногда приходилось участвовать в соревнованиях вне конкурса, поскольку из-за требований к безопасности его не допускали в основной состав участников.

Как видим, уже через год немцы оказались настолько подготовленными, что им разрешили поехать за границу, в советскую Россию. Из архивных данных узнаём, что ученики мастера не остались без призов, вот так скупо, без подробностей. Зато сам преподаватель выступил более чем успешно: в летопись коктебельского планеризма навсегда вписаны строки об установленных здесь той осенью мировых рекордах.

Но вот о чём я задумываюсь… 1925-й год, молодые и симпатичные, мечтающие о будущем люди — и неважно, что говорят на разных языках — встречаются в честной дружеской борьбе в общем для всех небе, а потом на пьедестале крепко пожимают друг-другу руки, поздравляя с наградами. Пройдёт полтора десятка лет и, наверняка многие из них, пересев в кабины боевых машин, увидят недавних друзей-противников сквозь прицелы авиапулемётов. В схватках не на жизнь, а на смерть, всё в том же бесконечном небе, где места хватило бы всем, будь оно, небо, мирным… Кто-то удостоится золотой звезды Героя, кто-то получит весьма уважаемый Железный крест, а кому-то последним знаком почести станет жестяная звёздочка на столбике или деревянный крест — теперь уже в общей для них крымской степи…

 

росситен лётная школа
Лётная школа в Росситтене.

 

Фердинанд Шульц шёл — нет, летел — дальше, и к 1927-му году владел всеми рекордами планеты в данном виде спорта. Судьба часто несправедлива к отважным первопроходцам — на земле ли, в море или в небесной выси: пройдёт несколько лет и Икар из Восточной Пруссии отправится в свой последний полёт… Шульц разобьётся над городом Штум (сейчас в Польше) 16 июня 1929 года. Вместе со своим напарником Бруно Кайзером он принимал участие в торжественном открытии памятника павшим в Первую мировую войну. Пилоты должны были пролететь на моторном самолёте «Мариенбург» над городом и сбросить памятный венок на площадь имени Бисмарка. Но случилось непоправимое — у самолёта подломилась стойка крыла  — и вместо венка на городскую брусчатку рухнул «Мариенбург»…

 

фердинанд шульц
Маркт-платц в Штуме. Обломки самолёта «Мариенбург». 16 июня 1929 г.

 

фердинанд шульц
Некролог в штумской районной газете, посвящённый Фердинанду шульцу и Бруно Кайзеру. 18 июня 1929 г.

 

Штум. Бисмарк-платц. Тот самый памятник в честь солдат, павших в Первую мировую войну (автор — известный кёнигсбергский скульптор Станислаус Кауэр), в церемонии открытия которого принимал участие Фердинанд Шульц. Памятник представляет собой фигуру скорбящей солдатской матери. 1930-е г.г.

 

фердинанд шульц
Штум. Маркт-платц. Открытие памятника Фердинанду Шульцу и Бруно Кайзеру. 1930 год.

 

икар из восточной пруссии фердинанд шульц
Памятник, установленный на месте падения самолёта «Мариенбург» на Маркт-платц в городе Штум.

 

И ещё: наш короткий, как жизнь немецкого сокола Фердинанда Шульца, рассказ начался со слова «улыбка». Так вот, те люди, которые его знали, говорили, что «железный» по характеру Шульц был человек мягкий и добрый, даже занятия с молодёжью он проводил, улыбаясь. Может, и за это тоже его до сих пор помнит множество людей.

 

фердинанд щульц
Редкая открытка. Кранц, около Rosen Cafe. Подпись незамысловатая : рекордсмен мира по планерному спорту Фердинанд Шульц в Кранце. Но нам больше интересен тот факт, что на руках у пилота те же дети, что и на первом снимке, ещё один мальчик стоит чуть позади. Их имена Фритц, Ханс-Вернер и Эрнст, фамилия — Краускопф. Да, это дети Фритца Краускопфа. А эффектная дама рядом с героем неба — супруга фотомастера, фрау Краускопф.

 

 

 

 

 

 

 

Краебитеры или кусатели ворон

Краебитеры или кусатели ворон

Есть в моей коллекции несколько открыток из серии, посвященной одному весьма занятному промыслу, который был распространён среди жителей Курише Нерунг — Куршской косы.

Итак, взглянем на одну из карточек. Кто же  этот бомжеватого вида гражданин в рваных ботинках, с сигарой в зубах и топором в руке? Прошу любить и жаловать — это  кусатель ворон, или Krajebieter, как их называли жители Восточной Пруссии.

Кусатели ворон Kurische Nehrung_Krajebieter
Кусатель ворон во всей красе и в полной боевой выкладке.

В меню ресторана кёнигсбергского отеля «Континенталь», что находился на Форштедтише Лангассе, было блюдо, называвшееся Nehrungstauben — «голубь [Куршской] косы». Но никаких голубей в этом блюде и в помине не было. Вместо них с гарниром из риса или кислой капусты подавали солёных ворон, пойманных на Куршской косе. То, что когда-то было пищей бедных рыбаков-куршей, в конце 19 века благодаря техническому прогрессу попало в разряд восточно-прусских специалитетов (наряду с марципанами, клопсами и флеками) и стало подаваться в дорогих ресторанах за дорогие деньги.

А ведь когда-то жители Куршской косы ворон ловили с единственной целью —  чтобы хоть как-то разнообразить свой небогатый рацион холодными и ветреными зимами, когда лов рыбы был невозможен.

Русский путешественник, проезжая по Куршской косе в далёком 1814 году, так описывал нелёгкую жизнь  пастора из Росситена (сейчас Рыбачий): «…его доходов хватает лишь на скудную, безрадостную жизнь. Питается он в основном рыбой и воронами (вкус которых, кстати, не так уж плох; здесь много ворон, и их, в отсутствие другой дичи или мяса, считают деликатесом).»

Осенью с европейского севера над косой летели на зимовку к югу стаи ворон, грачей и галок (собственно, и в наше время над косой пролегает маршрут многих европейских перелётных птиц). Вот их то в свои  сети и ловили курши.

На эту своеобразную сухопутную рыбалку приходилось выходить затемно, чтобы успеть добраться до нужного места и расположиться там до рассвета. Необходимо было построить шалаш-укрытие, в котором и проводил весь день ловец ворон. Процесс поимки был прост. Приманкой служили несколько привязанных за лапку к вбитому в землю колышку прирученных ворон. Их сажали на присыпанную песком сеть, на которую разбрасывали рыбью требуху или зерно.

 

Кусатели ворон Kurischen Nehrung_Krajenbieter_2
Приготовление к ловле ворон.

 

Когда пролетающая стая садилась полакомиться, сидящий рядом в шалаше из веток охотник дёргал за верёвку и птицы оказывались в сети.

 

Krajebieter
В засаде.

 

Их также привязывали к колышкам и ждали следующую стаю. В конце охоты ловец умерщвлял пойманных птиц, перекусывая им шею.

 

krajenbieter_3
Одним движением зубов…

 

Любопытно, что сейчас, описывая этот процесс, толерантные немецкие авторы обязательно подчёркивают, что процесс умерщвления бедных птиц был быстрым и безболезненным (например, die sie durch einen Biss in den Hals töteten, was schnell ging und für die Tiere schmerzlos gewesen sein soll), но мы-то знаем… Ибо не глушили бы рыбачки горькую после этого, пытаясь хоть как-то унять душевные муки.

 

krajenbieter_5
Ну, вздрогнем…

 

Между прочим, чтобы ловить птиц таким образом, надо было обращаться в местное лесничество и покупать разрешение. Ловцу отводился специальный участок, где он мог расставлять свои сети.

Опытные охотники умудрялись ловить по 50 птиц в день. Их засаливали в бочках на манер камбалы, которая, как говорят, очень удавалась местным жителям. Несмотря на то, что ворон солили (а также и коптили) не только курши, но и кашубы Померании, и литовцы Мемельского края, и даже ливы Рижского взморья, настоящее признание к «голубям косы» пришло в конце 19-го века, когда была построена железная дорога Кёнигсберг — Кранц, давшая возможность жителям Курише Нерунг продавать ворон на кёнигсбергских рынках.

Поговаривают, что в начале прошлого века солёных ворон даже экспортировали за рубеж (интересно, куда?).

В ресторанах Кёнигсберга поесть солёных ворон можно было ещё в конце 1944-го. А вскоре в город пришла Красная Армия и примерно наказала всех тех, кто так жестоко издевался над пернатыми.

Кстати, история донесла до наших времён имена некоторых кусателей ворон. Один из них Фриц Лемке (как тут не вспомнить ротмистра Лемке из замечательного михалковского истерна «Свой среди чужих») из посёлка Лойе, что на берегу Куршского залива.

 

Krajenbieter_Fritz_Lemke
Бравый краебитер Фриц Лемке с берегов Куршского залива.

Участки для лова ворон можно было передавать по наследству. Дети, между прочим, тоже принимали активное участие в этом промысле.

Но  вернёмся к началу нашей истории, к гражданину в рваных ботинках и с сигарой, ставшему героем целой серии почтовых открыток о краебитерах. Удивительно, но и его имя также осталось в истории: это Альберт Кулль, родившийся 11 октября 1896 года в поселке Заркау (Лесное) и умерший 2 февраля 1968-го во Фрайбурге в Брайсгау. Фото 1935 года. Подарено оно дочерью Альберта Иреной Кулль, также родившейся в Заркау в 1938 году, в августе 2001 года авторам книги под незатейливым названием «Куршская коса: ностальгические этюды» ( А.Д. Беляева, В.Л. Беляева, Калининград, 2004).

Пара абзацев из этой книги:

«Отловленных ворон привязывали к колышку, а убивали их только вечером, когда заканчивался дневной полет птиц, укусом в черепную коробку. Это был не очень эстетичный, но зато быстрый и гуманный способ. Поэтому ловцов ворон называли «Крэенбайсер» — кусатель ворон. Особенно вкусны были молодые вороны.

Первыми окольцованными профессором И. Тинеманном [Иоганнес Тинеманн (1863 — 1938) — орнитолог-любитель, основавший в 1901 году на Куршской косе недалеко от Росситена первую в мире орнитологическую станцию; сейчас кольцевание птиц продолжается на полевом стационаре «Фрингилла», названном так по латинскому названию зяблика. — admin] птицами были вороны, которых он покупал у ловцов.

Ворон также продавали в большие отели и рестораны. Они были деликатесом. … Ощипанных ворон засаливали на зиму.»

 

Кусатели ворон Kurische Nehrung_Krajenbieter_3
Кусатели ворон за работой.

 

Ну и немного поэзии: стихотворение «Ловцы ворон» Герта Заттлера (Gert O.E. Sattler)

 

Auf der Nehrung fing man Krähen
in der Zeit des grossen Flugs,
Krähen gingen in die
Falle wührend ihres Vogelzugs. Auf dem Sand der Dünen
lagen wie auf reich gedecktem Tisch
Lieblingsspeisen aller Krähen:
Hüsenfrüchte, Korn und Fisch. Doch in einer Reisigbude sassen
Fischer meist zu zweien, zogen
sie an langer Leine,
fing ein Netz die Krähen ein. Krajenbieter, Krajenbieter
nannte man die Männer knapp,
denn sie bissen ihrer Beute nach
dem Fang die Köpfe ab.
Во время перелета
на косе ловили ворон,
они попадались в ловушки. На дюнном песке лежали,
как на богато накрытом столе
любимые блюда ворон:
бобы, зерно и рыба. В будке из хвороста сидели рыбаки,
как правило, вдвоем.
И сетью ловили ворон.
Их называли краенбитер, краенбайсер,
так как они
откусывали голову
у пойманной вороны.